Пару недель назад американское издательство Random House выпустило в свет мемуары Строуба Тэлботта, журналиста, дипломата, личного друга Билла Клинтона, первого помощника Мадлен Олбрайт и многолетнего специального представителя США в странах бывшего СССР (Strobe Talbott, The Russia Hand: A Memoir of Presidential Diplomacy). Уже сейчас книга в центре дискуссии: похоже, Строуб Тэлботт дал субъективный, но удивительно точный анализ российско-американских отношений эпохи Ельцина-Клинтона.

После ухода демократов из Белого Дома Строуб Тэлботт ведет жизнь типичную для западного политика первого ряда в отставке. Бывший первый помощник Мадлен Олбрайт нашел отдохновение в науке и популяризаторстве - Йельский университет предложил ему возглавить местный научный Центр по вопросам глобализации, кроме того, Тэлботт активно гастролирует с лекциями. Совсем недавно он выступал перед студентами школы Уилсона в Принстоне с большим семинаром о российских девяностых. Книга, выпущенная одним из ведущих американских изданий Random House, - это не первый литературный опыт бывшего заместителя главы государственного департамента. Еще в начале семидесятых Тэлботт, будучи профессиональным журналистом (в еженедельнике Time он прошел весь карьерный цикл от собкора в Москве до редактора), первым в штатах перевел и откомментировал сенсационные по тем временам мемуары Никиты Хрущева, а позже писал практически на все актуальные российско-американские темы: о контроле за вооружениями, о перестройке, о Рейгане, Горбачеве и т.д.

Его нынешняя книга с большой вероятностью может стать самым точным на сей день анализом тех неоднозначных процессов, творцом которых ему пришлось стать в годы президентства Билла Клинтона. Ельцин и Клинтон - это до сих пор крайне острая для рефлектирующей Америки тема, поэтому нет ничего удивительного в том, что буквально на следующую неделю после выхода книги пространные рецензии на "Руку России" появились сразу в двух вашингтонских изданиях: в аналитическом The Washington Magazine и в либеральном еженедельнике The New Republic, здесь, кстати, о книге Тэлботта высказался Стивен Коткин, принстонский профессор-историк, и сам видный спец по русским делам.

Тэлботт с самого начала был человеком команды Клинтона. Они познакомились в конце шестидесятых, когда оба стажировались в Оксфорде, одно время Клинтон и Тэлботт даже снимали на двоих одну квартиру. Конечно, они сразу стали друзьями, - оба выходцы из провинциального среднего класса (Клинтон из Арканзаса, Тэлботт из Огайо), оба всего добивались сами, оба убежденные демократы-идеалисты с явным влиянием критических для всего Запада шестидесятых. Позже Клинтон начал взбираться по политической лестнице, а Тэлботт занялся журналистикой, но в начале девяностых их пути снова пересеклись. Клинтон стал президентом и спешно формировал собственную команду. Тэлботту поначалу было предложено стать послом в России, но он отказался. Тот же пост был предложен Уолтеру Мондэйлу и адмиралу Биллу Кроу, но и они не подошли. Первый отправился представлять интересы американской демократии в Токио, второй в Лондон. Тэлботт пишет в своей книге, что еще тогда он убеждал назначить русским послом молодую афро-американку Кондолизу Райс, но тут опять не заладилось, и в результате в Москву поехал Томас Пикеринг. Тэлботт, однако, без дела не остался. Друг-президент специально создал для него должность посла-наблюдателя по всем странам СНГ, а позже в 1994 Строуб Тэлботт стал, как известно, заместителем государственного секретаря.

Первая глава мемуаров Тэлботта опубликована в газете The Washington Post, и уже из этого отрывка ясно, что главные герои книги - это Клинтон и Ельцин. Все политические реалии без малого восьми лет рассматриваются именно через призму их отношений. И это, как ни удивительно, абсолютно верный шаг, не прихоть и не авторский прием. Тэлботт считает, а его рецензенты соглашаются, что все детали тандема Россия - США нужно рассматривать именно через такую субъективную лупу. В общем, как бы говорит Тэлботт, говоря о России, президент Клинтон говорил только о Ельцине, а Ельцин под Америкой подразумевал только Клинтона. У них был своего рода политический роман - при этом роман страстный, с обидами и прощениями, с ревностью и подлинной нуждой друг в друге. В этом был залог их явного взаимопонимания, в этом была и трагедия их стран, в первую очередь, конечно же, трагедия России.

Тэлботт пишет, что Клинтон подчас был просто необходим Борису Ельцину. В Ельцине говорило честолюбие. Президент единственной супердержавы показывал всему миру, что у него, собственно, есть лишь один близкий друг, и этот друг сидит в Кремле. Уже начиная с 1992 года президент России был трагически одинок - масса, приведшая его к власти, теперь его ненавидела, чиновничество и новые бизнес-элиты смотрели на президента как на царя-самодура и молча дрались за посты и собственность. Ельцину было необходимо лавировать, и тезис о дружбе с хозяином Белого Дома казался ему лучшим козырем. Тэлботт с иронией пишет, как Клинтон, этот, быть может, самый обаятельный после Кеннеди американский президент, постоянно подыгрывал Ельцину тем тонким арканзасско-ирландским обаянием, противостоять которому не смогли даже сами американцы, поймавшие своего президента на клятвопреступлении и интрижках. Клинтон был великолепным актером, Ельцин был одинок и искал дружбы и уважения. Вся пресловутая дипломатия девяностых заключалась, по большому счету, именно в перипетиях их сложных отношений, министры и дипломаты были лишь статистами.

Уже сейчас, покинув государственную службу, Тэлботт признает за собой целый ряд непростительных ошибок. Он, например, считает, что Америка с самого начала должна была резко высказаться против чеченской войны, и вообще сомневается в том, что поддержка Ельцина была поддержкой демократии. Неужели в 1996 году у русских не было внятной альтернативы? Ответ на этот вопрос сейчас представляется Строубу Тэлботту совсем не очевидным. Отметим, что сейчас в Америке любой наблюдатель, будь он бостонский крайний либерал или консерватор из Heritage Foundation считает, что на протяжении всего ельцинского времени никаких "структурных реформ" в России так и не произошло. Произошла революция, романтический период первоначального накопления, но все это было лишь обусловлено законом времени, а не прямой волей кремлевских хозяев. В этом нет вины Ельцина - он просто был самым ярким человеком того времени, выразителем той революции. Примечательно, что Тэлботт, сам центральный ньюсмейкер того времени, согласен сейчас с этой точкой зрения. Настоящие реформы начинаются только сейчас, когда контекст устоялся, а общественные механизмы прошли своеобразный нулевой цикл.

Конечно, идиллическое единение "друга Бориса" и "друга Билла", пишет в The New Republic Стивен Коткин, было по большому счету фарсом. Заручившемуся американской поддержкой Ельцину удалось переизбраться на второй срок, но момент истины все-таки наступил - в августе 1998 и позже, весной 1999, в дни косовского кризиса. Американцы увидели, что за спиной "доброго кремлевского медведя" шеренгой стоят либо воры, либо ненавидящие Запад генералы и политики в стиле "поздний Брежнев". Тогда-то в Вашингтоне стали искать, кто именно упустил Россию. В конце 1999, в разгар истории с заграничными счетами только ленивый в штатах не пинал демократов - Клинтона, Пикеринга, Олбрайт, Тэлботта, Саммерса за то, что те разговаривали с русскими не на том языке, изображали дружбу навек, а параллельно навязывали Москве собственные, подчас абсолютно утопические, рецепты. И сейчас многие помнят, наверное, как растерянно выглядел Тэлботт, появлявшийся на телевизионных экранах в разгар косовского противостояния. Еще бы, ведь та стратегия, в которую он так искренне верил, потерпела крах. Тандем Ельцин - Клинтон развалился, не добравшись до финиша.

Забавно, но начало книги Строуба Тэлботта могло бы с тем же успехом стать ее концом. Мемуары начинаются с описания того момента, как в июне 2000 года готовящийся к уходу Клинтон посещал в Кремле нового русского президента. Конечно, разговаривая с Путиным, старый друг Тэлботта все так же лучисто улыбался и шутил, но сев в свой бронированный лимузин, Клинтон ясно дал понять, что чувствует себя не в своей тарелке. Язык Путина полностью отличался от языка Ельцина. Билл даже не мог посмотреть новому президенту в глаза, приходилось наклоняться, а с Ельциным-то они были ровно одного роста. Старые приемы не работали, стиль изменился полностью. Клинтон как будто понял, пишет Тэлботт, что кто-то перевернул страницу и стал писать совершенно другим шрифтом, другим стилем, даже на другом языке. Лишь приехав в тот же день в загородную резиденцию ушедшего на покой Ельцина, Билл Клинтон смог вновь найти себя - здесь все было ясно. Но Ельцин был просто пенсионером, а Клинтону предстояло уйти меньше чем через полгода.

Новому времени были нужны новые персонажи. И они, как всегда, не замедлили появиться.

Павел Черноморский