Статья американского министра обороны Дональда Рамсфелда в The Washington Post – как будто бы не об американской, а о российской армии. И не об их, а о нашей военной реформе. Более поразительного сходства проблем, посылов и выводов трудно себе представить. Обсуждая военную реформу в России, мы всё время ссылаемся на американскую армию как на своего рода образец – однако Рамсфелд убеждён, что военная структура США – тоже атавизм "холодной войны", малопригодный к новым военным угрозам. И в Штатах, оказывается, почти 300 тысяч военнослужащих красят заборы и копают канавы; и там военная система рассчитана на большую войну с СССР, а не на быстро возникающие локальные угрозы.

Самое поразительное, что эти выводы были сделаны американским министром обороны после иракской кампании. Из которой российские военные аналитики – такие, как ramzay – сделали вроде бы совсем другие выводы: о том, что основной проблемой относительно небольших американских сил в Ираке был дефицит численности. Рамсфелд же говорит - главная проблема американских ВС – дефицит мобильности. И потому военную структуру США необходимо облегчить, вынеся за её рамки всё то, что не имеет непосредственного отношения к решению военных задач. Впрочем, если 300 тысяч перестанут красить заборы, то и дефицит численности будет не такой уж и большой проблемой.

Слово Дональду Рамсфелду.

Оборона для 21-го века (©"The Washington Post", США)
Если наш опыт глобальной войны с терроризмом чему-то и учит, то в первую очередь тому, что трансформацию вооруженных сил США нужно провести как можно быстрее

Автор является министром обороны США

Вчера на страницах этого издания конгрессмен Айк Скелтон (Ike Skelton), демократ от штата Монтана, изложил свои возражения против внесенного президентом США в конгресс законопроекта "О реорганизации обороны для 21-го века". Я отдаю дань уважения г-ну Скелтону за его многолетнюю службу, однако не согласен со многими из заявленных им возражений. И вот почему.

    Г-н Скелтон утверждает, что этот законопроект является самой всеохватывающей перетряской Министерства обороны после закона Голдуотера-Никольса (Goldwater-Nichols) от 1986 года. Возможно, он прав - но в том-то и суть дела. Мы в данное время ведем первые войны 21-го века при наличии у нас Министерства обороны, которое организовано, укомплектовано личным составом и управляется по канонам, утвержденным многие десятилетия назад, в разгар "холодной войны".

    Сегодняшние угрозы заметно отличаются от угроз тех времен. Мы 11 сентября 2001 года уяснили, что наша страна уязвима для врагов, которые укрываются в пещерах и в тени и наносят удары неожиданными способами. Вот почему мы должны трансформировать наши вооруженные силы. Нам нужно иметь такие силы, которые были бы гибкими, легкими и подвижными, чтобы они могли быстро реагировать и справляться с внезапно возникшими угрозами. То же самое относится и к мужчинам и женщинам, которые поддерживают эти силы в Министерстве обороны. Им тоже нужна гибкость, чтобы они могли маневрировать финансами, перемещать людей, быстрее разрабатывать и развертывать новые системы оружия и отвечать на непрерывные вызовы нашей безопасности.

    Сегодня мы такой подвижностью не обладаем. В наш век - век информации - когда террористы обмениваются информацией со скоростью электронной почты Интернета, пересылают деньги со скоростью телеграфной связи и перемещают людей со скоростью коммерческого реактивного самолета, Министерство обороны все еще увязает в бюрократических процедурах индустриального века.

    Только подумайте: у нас более 300000 военнослужащих заняты работой, которую могли бы делать гражданские служащие. Это значит, что почти в 3 раза больше военнослужащих, чем у нас было в сухопутных войсках в Ираке во время проведения операции "Свобода Ираку", заняты на невоенных работах, которые следовало бы делать гражданскому персоналу.

    Почему так? А потому что, когда руководители какого-нибудь подразделения Министерства обороны хотят, чтобы была сделана определенная работа, они обращаются к военнослужащим. Им известно, что они могут управляться с военнослужащими, ставить им задачи, давать руководящие указания, перебрасывать их с выполнения одной задачи на другую и изменять стиль их работы. Всего этого они не могут делать с гражданскими служащими, потому что вопросы такого рода решаются другими руководителями, вне стен Министерства обороны, в рамках системы правил и требований, выстроенной в другую эпоху.

    Закон об ассигнованиях на оборону вырос с 1 страницы в 1962 году до 534 страниц в 2001 году. От Министерства обороны требуют обоснований его запросов (примерно 26000 страниц) и просят представлять в конгресс США более 800 докладов ежегодно - многие из которых имеют минимальную полезность, а большинство из них, вероятно, никто не читает. С 1975 года сроки разработки и производства новой системы оружия удвоились, несмотря на то, что новые технологии рождаются за годы и месяцы, а не за десятилетия.

    Мы работаем над исправлением положения дел в тех рамках, которые нам дозволены. Мы сократили штаты управлений и штабов на 11%, упростили процесс закупок вооружений и отказались от сотен страниц ненужных правил и бюрократических требований, а также начали претворять в жизнь новую структуру управления бизнесом. Но нам необходима также и помощь законодателей. Вот почему мы просим:

    - Принять меры к трансформации нашей системы управления персоналом, чтобы мы могли получить больше гибкости и подвижности в вопросах руководства деятельностью более чем 700000 гражданских служащих в нашем ведомстве. Поймите меня правильно: то, что мы предлагаем, конкретно направлено на искоренение семейственности.

    - Расширить полномочия в вопросах конкурентного привлечения кадров со стороны, чтобы мы могли высвободить военнослужащих от невоенных задач и направить их служить в войска.

    - Принять меры по защите наших военных полигонов, чтобы наши мужчины и женщины в военной форме имели возможность тренироваться в ведении боевых действий, в то же время жестко соблюдая требования защиты окружающей среды.

    Это правда, как указывает г-н Скелтон, что конгрессу потребовались 4 года, чтобы принять закон Голдуотера-Никольса. Но мы не можем ждать 4 года, чтобы начать трансформацию - новые угрозы уже тут как тут. Если наш опыт глобальной войны с терроризмом чему-то и учит, то в первую очередь тому, что трансформацию нужно провести как можно быстрее. Ибо наши враги следят за нами: изучают, как можно нас успешно атаковать, как мы реагируем на нападения и как мы можем снова оказаться уязвимыми. В удаленных пещерах и бункерах они разрабатывают новые способы причинения вреда нашему народу, способы нападений, которые могли бы погубить не 3000 человек, а 30000 или 300000 - или больше. И при этом им нет нужды бороться с бюрократией прошлого века.

    Непреложным является факт, что трансформация наших военных возможностей зависит от трансформации деятельности Министерства обороны. Это не значит, что мы хотим положить конец надзору конгресса за нашим ведомством. Но это означает, что нам нужно вместе работать над тем, чтобы наше ведомство имело достаточную гибкость, чтобы справляться с появляющимися в нынешнем веке новыми угрозами.

22 мая 2003 года

Перевод inosmi.ru