В английском есть замечательное определение – conceited. По-русски – человек с  завышенным самомнением. Это отчасти даже и хорошо – быть conceited. Что бы с таким человеком ни произошло, каких бы глупостей он ни натворил – с ним всегда все в порядке, потому что это не он сглупил, а его окружающие не понимают, не он был не прав, а все вокруг, будь их даже и три сотни, были не правы.

Если можно охарактеризовать страну одним словом и если перенести свойство человека на государство, то conceited - это, наверное, наиболее точная характеристика Америки: не считаясь ни с чьим мнением, думать, что все, что ни делают Соединенные Штаты, правильно по определению. Самонадеянность нации естественным образом выражается (помимо действий) и в речах ее политиков – любая речь Джоржа Буша по Ираку тому иллюстрация.

Однако, как выяснилось, есть не только выразители conceit’a, но и его апологеты и идеологи. The Wall Street Journal сегодня опубликовал статью бывшего министра обороны и шефа ЦРУ Джеймса Шлезингера (James Schlesinger) «Пришла пора политического шока и трепета» (Now It's Political Shock and Awe). «Эта война самым драматичным образом подчеркнула следующие реалии:
1) Соединенные Штаты - очень могущественная держава.
2) Никому не рекомендуется вызывать гнев этой державы путем нападения на нее, многократных провокаций или путем оказания поддержки терроризму.
3) Тот, кто делает это регулярно, скорее всего, заплатит за это».

Барин Дикой из «Грозы» как он есть: «Нет, ты, кума, молчи! Ты  слушай! Вот какие со мной  истории бывали. О посту как-то о великом я говел, а тут нелегкая и подсунь мужичонка: за деньгами пришел, дрова возил. И принесло ж его на грех-то в такое время!  Согрешил-таки: изругал, так изругал, что лучше требовать нельзя, чуть не прибил. Вот оно, какое сердце-то у меня!» Разве что барин-то в пьесе действительно прибивал и его боялись, а г-н Шлезингер больше по части убеждающей риторики не очень высокого пошиба: мол, я его так прибил, так прибил, что теперь все испугались и жалобно плачут. «Заметно сократилось прежнее бахвальство. "Катастроф", о которых трубили многие, не случилось. Не произошло "взрыва" на Ближнем Востоке, как не было и широко распространенных волнений, немедленным результатом которых должно было стать падение правительств. Не велось продолжительных боевых действий в городах. Не было тяжелых потерь. Не применялось химическое и биологическое оружие (которого у Саддама, надо думать, и не было). Вместо этого мы стали свидетелями ошеломительной демонстрации военной мощи».

Не было погромов, не было потерь от «дружественного огня», не было ошеломительного размаха мародерства и вандализма в городах, контролируемых союзниками; не было многократных победных реляций о взятии одного и того же города – это все вам привиделось, «злорадные европейцы», вам привиделось, у вас исказилась картинка от вашего злопыхательства, вы приняли желаемое (так вами желаемое!) за действительное, каковое, на самом деле – см. выше.

У г-на Шлезингера, пока он говорил «лукум», очевидно стало сладко во рту. Но у conceited всегда сладко во рту, даже если он и не говорил «лукум». Conceited ничему не учится, он всегда наступает на одни и те же грабли, и, что самое печальное, отказывается признать, что наступил на грабли. Он будет утверждать, что шел по цветочной поляне, а эта деревянная штука его провоцировала. И будет верить в это. Можно бы сказать, что это его проблемы. Но в данном случае это и наша проблема тоже, потому что у этой страны с завышенным самомнением больше 250 млн населения, потому что она на самом деле большая и сильная, и потому что ей может понравиться «сердиться».