Стена

Крепостная стена встречает у Днепра, ведет по городу кругами, и от центра к предместьям, и опять к центру. Осады, штурмы, людская алчность и небрежение оставили от нее меньше половины, но этого не ощущаешь, так как она везде. Больше хотелось бы, да не надо.

Такой стены нет нигде на востоке Европы. Наверное, были не меньшие – но в Кракове или Праге они превратились в уютные бульвары, а в Смоленске – судьба уберегла.

Смоленская стена может нам послужить самой убедительной «машиной времени» - ведь стояла такая же у нас в Москве по всему Бульварному кольцу. Автор тот же – Федор Конь. Только столичные укрепления он облицевал белым камнем, отчего и пошло название срединной Москвы - «Белый город».

А если и дальше фантазировать и философствовать… Раньше я всегда своих питерских гостей обязательно водил в Немецкую слободу, к Лефортовскому дворцу (с полумифическим домом Анны Монс напротив). Вот, мол, отсюда, из этого самого места как из зерна пророс, вырос и разлился на всю Россию блистательный и самодовольный Санкт-Петербург… По сути все вроде верно – но посещение Смоленска дополняет картину. Так для возведения насущнейше необходимой Смоленской крепости Борис Годунов враз запретил всякое каменное строительство по всему московскому царству. Да, были у Медного Всадника серьезные предшественники.

Конечно, стена хранит свои тайны и легенды. Например, что при приближении врагов Смоленская крепость начинает «вещать», и не как-нибудь, а конским ржанием. Вроде как в стену вмурован череп коня легендарного спасителя города от татар, но не забудем также и фамилию строителя крепостного сооружения. С давних времен бытует легенда о проклятии, настигающем каждого, кто покусится на эти стены. Интересно, что правило это распространяется и на самих русских, крепость создавших, чему свидетельством печальная судьба боярина Шеина, казненного в Москве за неудачный штурм Смоленска…

Однако есть у самих громадных размеров крепости и несколько неожиданная сторона. Изначальная длина стены - 6 с половиной километров. Напомню: у московского «Белого города» - 10. То есть сам масштаб сооружения задает окружающему городу некую планку. Стой твердыня почти в «чистом поле», как башни Спасо-Ефимиевского монастыря в Суздале, или на просторах у Белого озера – была бы она свидетельством величия русского прошлого. Но находясь в центре небогатого областного города, великая древняя стена делает гораздо более осязаемой невзрачность его настоящего существования. Российскую провинцию не удивишь невысокой коробкой из серого силикатного кирпича – да и нет в ней ничего особенно трагического – все же не трущоба. Но если такой дом стоит, прислонившись к самой мощной твердыне Восточной Европы… Впрочем, это-то как раз дело поправимое.

Храмы

Храмы в Смоленске уничтожали поляки по католическим догматам, а большевики – по коммунистическим. Тем не менее, немало осталось церковных куполов над днепровскими холмами. А над всем городом царит громада Успенского кафедрального собора. Воздвигнут он на месте старого, снесенного ляхами. К концу 17 века в России уже научились строить громадные соборы (в Измайлове, Рязани), но в смоленский проект вмешалось барокко, становящееся модным, но в провинции еще до конца не освоенным, что сделало сооружение … несколько непропорциональным в деталях. Ну и что? От этого оно не стало уродливым, но лишь приобрело «лица необщее выраженье». Смоленский кафедрал не похож ни на что: ни на украинские храмы, чьи влияния ощущаются, ни на петербургские ранние образцы, недотягивающие по размерам. Успенский собор впечатан в образ Смоленска так, что они с городом неотделимы навеки. Нужно ли большее?

Внутри собор охватывает человека необозримой громадностью полумрака и разливом золота резного липового иконостаса высотой с 10-этажный дом. Там же в массивном окладе на особом месте икона Смоленской Божьей Матери Одигитрии и плащаница, выполненная Ефросиньей Старицкой. Душа города, столько раз встававшего на пути врагов земли русской, не может сохраняться исключительно в оборонительных камнях, пусть и царственно-величественных.

Увы, здесь необходимо упомянуть и о другом. Оказался я в Соборе прямо с утреннего поезда, застал окончание службы. Священник произносил проповедь. Говорил скороговоркой о Женах-мироносицах и как-то очень незаметно, невзначай перешел к актуальным вопросам. В том смысле, что ныне многие православные переходят в мусульманство, что есть нехорошо, ибо ислам есть религия вражды и человекоубийства. Я в жизни старался никогда не заниматься кляузами, но здесь не удержусь, ибо совершенный священнослужителем деликт носит слишком большую общественную опасность. Да и все впечатления храмового торжественного благолепия от услышанного улетучились вмиг – что обидно.

Нет, лучше пилигримом пройти к окраине города по пыльной улице Большой Краснофлотской, и среди густо застраиваемого новорусскими коттеджами предместья обнаружить шедевр ХII столетия – Церковь Михаила Архангела, которую называли Свирской, то есть постройкой на северных путях. В ней, в полном одиночестве, среди побеленных устремленных ввысь стен думается светлее и чище. В частности, о превратностях судьбы: именно в этом храме, возведенном в память о победе над половцами, расположил свой штаб Наполеон, направляясь навстречу собственной погибели и изничтожению своего войска.

Мария Клавдиевна Тенишева

Размещение данной публикации в Интернете избавляет от необходимости приводить биографические данные этой замечательнейшей русской женщины. Клик «мышки» в поисковой системе – и каждый может найти полсотни ссылок, рассказывающих о ее многогранной деятельности коллекционера, мецената, просветителя, художника-эмальера. 20 минут в «Газели», 2 километра пешком через поле и перелесок – и вы окажетесь в Талашкино: в «идейном имении», «Афинах русских крестьян», «художественном гнезде, аналогичном подмосковному Абрамцеву». Там сохранились бывшая художественная школа для крестьян, «Теремок» с частью экспозиции «Русская старина», демонстрировавшейся в 1907 году в Лувре, Церковь Святого Духа, расписанная Рерихом столь неканонично, что так и осталась неосвященной. Экспозиция невелика, хотя содержит и немало удивительных предметов: например, балалайки, расписанные Врубелем, Малютиным, Головиным для балалаечного оркестра Талашкинской школы перед выступлением детей на всемирной Выставке в Париже в 1900 году. Экспонатов декоративно - прикладного искусства не очень много, но вполне достаточно, чтобы кое о чем задуматься.

В чем секрет успеха концерна IKEA? Мы знаем, что «есть идея!». Но в чем она? В производстве дешевой сборной мебели? Такая идея, прямо скажем, - небогата. По-моему, в каждом предмете, располагающемся вдоль бесконечной дорожки их супермаркетов, есть нечто объединяющее: это скромность и скандинавская традиционная экологичная идеология отношения к окружающему. То есть в продукции IKEA находит выражение скандинавская национальная дизайнерская школа. И я очень рад за российских мебельщиков, год от года увеличивающих долю своей продукции в мировых каталогах продаж шведского концерна. Но истинный дизайнерский прорыв России возможен в обращении к национальным художественным ценностям. Как показывает опыт наших северных соседей, на этих путях лежит и коммерческий успех в международном масштабе. Талашкино тут не дает конкретных образцов – была другая эпоха, модерн, преобладание ручного труда и пр. Но Талашкино заставляет задуматься о необходимости продолжать поиск национальной идеологии дизайна; поиск, некогда насильственно прерванный разразившимся социальным катаклизмом.

Город

Город Смоленск сегодня живет небогато – и это заметно. В день моего визита на самой центральной площади (естественно, Ленина) почти на моих глазах обвалился здоровый кусок сталинской лепнины. Пострадавших не было.

При этом Смоленск населен весьма энергичными жителями. Его современным символом выступают несметные стайки маршрутных «Газелей», снующих во всех направлениях. Кажется, что смоляне готовы обеспечить перевыполнение плана Горьковским автозаводом до скончания веков. Все «Газели» частные, большинство – совсем новые, но проезд стоит повсеместно 5 рублей. Увы, но такая приятная цена тоже свидетельствует о скромном достатке населения. Как и великолепный обед в местном ресторане по цене «Макдональдса».

Смоленск – пограничный город, так повелось веками, и тем ему и жить. Но с кем он граничит? Не с благополучной Финляндией, позволившей превратить некогда полувоенный Выборг в туристическию конфетку. Не с экономически и культурно деградировавшей Украиной, дарующей свое лучшее население на превращение заштатного Белгородского университета в новое издание университета Императорского Харьковского. Смоленск граничит с совхозом им. Александра Григорьевича Лукашенко, где, как и положено совхозу, не происходит ничего: ни особо плохого, ни особо хорошего. Мертвая тишь да гладь. Расползающаяся кругами по соседним заводям.

Ну, даже если Лукашенко вечен – нам же все равно с ним жить. Тут мне вспоминается история середины 90-х. Тогда все, засучив рукава, на бумаге создавали Союзное государство России и Белоруссии. На бумаге-то на бумаге, но важно было не написать на ней чего лишнего, чтобы Александр Григорьевич вдруг не смог претендовать на московский престол. Тогда «Батька» был в очень большой силе, а Борис Николаевич – не в такой. И «умные» околокремлевские головы придумали, как аккуратно торпедировать идею Союзного государства: предложить сделать его столицей город Смоленск, вроде как он на полпути между Москвой и Минском. Предполагалось, что в такую Богом забытую дыру не согласится отправиться ни один уважающий себя чиновник. И идея реального Союза отомрет естественной смертью.

Сегодня Лукашенко бояться больше не пристало – был, да весь вышел, - а сама-то идея хороша! Именно такие небольшие города и призваны становиться центрами межгосударственных объединений. Смоленск красиво расположен, богат архитектурой, буквально дышит историей и культурой. Причем историей и культурой всего восточного славянства. Город на Днепре, на пути из Варяг в Греки. Один из важнейших опорных пунктов Великого Княжества Литовского. Важный центр Православия. Всемирная ратная слава. И даже сама Белорусская Советская Республика была провозглашена в здании смоленского Дворянского собрания. Да и нашим южным братьям этот город не чужд. Уже упоминавшийся 32-метровый резной иконостас в Успенском соборе – украинской работы. Есть ли на самой Украине произведения подобных масштабов – точно не знаю, но сильно сомневаюсь.

Чем Смоленск потенциально не Страсбург? Если его помыть, почистить, кое-что ненужное сломать, необходимое достроить? А ныне деньги на это стали появляться!

Смоленск ничем не хуже Страсбурга. Просто сегодня принято, что на аукционах картины Дега в 20-50 раз дороже Серова. Хотя последний рисовал не хуже. И уже лет через 50 все встанет на свои места. Так же и со Смоленском все будет хорошо.