Некоторое время назад мы опубликовали статью нашего стажера Дэвида Хантера Смита о его пребывании в Иркутске "На диком Востоке. Приключения американца в Сибири". Сегодня мы печатаем статью о его путешествии в Калининград.

"Это мне очень напоминает British Rail", - заметил мой английский спутник, то ли делая комплимент Калининградской Ж\Д, то ли подвергая ее самому уничтожающему оскорблению из возможных. Живописные литовские поля со стогами сена неторопливо проплывали за окном. Мы уже час ехали от Вильнюса и скоро должны были быть на границе с Калининградом. Если вы спросите, ехал ли я в самом деле в Калининград с англичанином, мой ответ будет – да. Но в этом ничего удивительного не было - я сам американец и ехал туда же. "Но я серьезно спрашиваю!" - протестовала наша проводница. "И я серьезно отвечаю," – мы показывали наши паспорта.

Но на самом деле мы сами не знали, куда ехали. То ли в Кенигсберг, элегантный европейский город, где жил Фридрих Великий и его потомки, то ли в Калининград, город, описанный английской газетой The Guardian в прошлом году как "советская черная дыра" ("Russia's Soviet hellhole"). Не будучи сторонником ни Фридриха Вильгельма, ни Михаила Калинина, я лично, наверное, ехал и в Кантоград – после прочтения Критик Чистого и Практического Разума мне очень хотелось увидеть родину великого гения, пока у меня еще была многократная российская виза. Что касается моего спутника Джеймса, он был журналистом, путешествующим по странам, скоро присоединяющимся к Евросоюзу, и их соседям. Я договорился работать в качестве его переводчика. Калининград, естественно, вызывал у нас особый интерес - он скоро станет новой Швейцарией: анклав, окруженный Евросоюзом со всех сторон, однако все-таки не часть Евросоюза. Но ожидали ли мы, что Калининградская область будет таким же раем порядка, как Швейцария? Чванливый англичанин и скептический янки – конечно, нет.

Короче говоря, катясь неторопливо вдоль вышеупомянутых живописных полей, я вынул свой паспорт из обложки и стал его перелистывать, задумавшись над судьбой British Rail. А потом случилось нечто необыкновенное. Вдруг у меня в правой руке оказались страницы моего паспорта, а в левой – его обложка. То есть – не корочка, которую можно снимать, а та обложка, которая пришита к паспорту и во все остальные мгновения моей жизни всегда находилась в руке, держащей паспорт. Я вздохнул, бросил взгляд на моего спутника и произнёс некое слово на букву "s," с которым знакомы даже те читатели, которые в школе изучали немецкий или французский. Увы, мне было более нечего делать, кроме как повторить это слово еще несколько раз и, пожалуй, добавить некоторые другие в адрес московской милиции, которая, как я решил, и в этом виновата. (Мой ход мысли в то время: если бы милиция не проверяла мои документы так регулярно, я бы не носил их с собой каждый день и, следовательно, паспорт не износился бы).

Но, конечно, ругательства ругательствами, но мне все-таки нужно было перебраться через границу, которая быстро приближалась. Звонок по мобильному телефону в американское посольство – спустя 20 минут, в течение которых меня передавали три раза от одного человека к другому, они наконец-то изрекли вердикт: "Sorry, sir – мы мало что можем с этим сделать". Прекрасно. Да здравствует эффективность американской бюрократической машины.

Быстро раскинув мозгами, мы с Джеймсом придумали, надо признаться, вполне нелепый план. Я дам свой паспорт, т.е. страницы, вложенные в обложку, пограничнику, и попрошу, чтобы он был с паспортом очень осторожен. Когда страницы выпадут, ему покажется, что это его вина, он почувствует угрызения совести и пропустит меня. Потом я это повторю на российской стороне границы, и меня там, конечно, тоже пропустят. "Шикарный план, шеф", как выразился один герой народного кино. В порядке реализации плана я отдал Джеймсу все мои деньги, кроме $30: если дело дойдет до штрафов, я смогу открыть бумажник и предложить все, что есть. Но до штрафов дело не дойдет - по первому плану, меня, конечно, пропустят.

"Хо-хо-хо," - посмеялся литовский пограничник, держа страницы паспорта в одной руке и обложку - в другой. "Это хороошие у Вас докюмэнти” - "Но Вы меня все-таки пропустите?" - "Я думаю, что мы Вас не можем пропустить, но я сейчас спрошу у начальства". Он вышел с паспортом из поезда, но через минуту подошел еще раз и передал, "Мы Вас выпустим, но русские точно не запустят". - "А тогда что?" - "Тогда Вас отправят обратно в Литву" - "А вы меня впустите?" - "Этого я не могу сказать". "Прекрасно," - пробормотал я про себя. А потом громче: "Но я все-таки попробую". Столь сильно привлекали меня Кант и Калинин. Пограничник повращал глазами, поставил свой штамп и пошел дальше, должно быть, все-таки думая: "С этим парнем мы увидимся через час".

Теперь уже было пора придумывать лучший план. "Джеймс, ты помнишь денежки, которые я тебе дал? Ну, отдай еще $20". Но этого, конечно, было недостаточно. Я подошел к проводнице - у нее случайно не было клея? Нет, не было. «А в чем дело?» - спросила она, хотя уже знала. Я объяснил, а потом вернулся на место и стал отчаиваться.

Через несколько минут, однако, она подошла к нам - молодая и довольно привлекательная блондинка. У нее в руке - иголка и черная нитка. "А это Вам не подойдет?" Я взял иголку с ниткой и сердечно поблагодарил ее. Но потом возникла новая проблема: "Джеймс, ты умеешь шить?" - "Ну, моя подруга хорошо шьет". Я вздохнул, потом еще раз пошел к проводнице. Она посмеялась, но все-таки взяла паспорт и иголку и стала шить. Через несколько минут проблема была решена. Решена, но как решена? Еще остались российские пограничники. Я бросил взгляд на свой хрупкий паспорт и подумал: между мной и гробом Канта стоит толпа жадных русских пограничников, желающих своих борзых щенков. У меня мороз пробежал по коже.

"Это вы с шитым паспортом?" - спросил российский пограничник. Я попал - но что же делать? Киваю утвердительно. "Пойдемте". Меня сняли с поезда и повели в штаб пограничников - случилось то, чего каждый западный человек смертельно боится - допрос русскими в форме. Я проглотил комок в горле и приготовился к худшему. Как это прошло в самом деле? К моему глубокому удивлению, мне просто задали несколько вопросов по поводу моего паспорта, и причем - очень вежливо. Я, естественно, присочинил подробности о моей коммуникации с посольством, а также упомянул, что перевожу для журналиста, который пишет про проблему проезда граждан в Калининградскую область. "Да, это проблема очень серьезная". Когда же они потребуют штраф? – думал я. В кармане я держал мои $50 и был готов их достать, как только услышу малейший намек на штраф. Но опять, к моему глубокому удивлению, никакого намека не было. При помощи некого аппарата установили, что "действительность паспорта не вызывает сомнений", они позвонили куда-то и сообщили детали ситуации. Потом меня посадили на поезд и пропустили в Калининград.

Вот так вот. Это было все. Они даже не отрезали мне ни одного пальца.

Надо сказать, что это столкновение с российской властью отставило намного более приятное впечатление, чем то, которое я имел с американской. На нашей границе с таким паспортом столь вежливого обращения не получишь. Или - более конкретный пример: спустя несколько дней, когда я предъявил свой поврежденный паспорт в американском посольстве, его сразу забрали на несколько часов без моего разрешения и не объясняя, что они с ним собираются делать. Оказалось, что его подвергали какой-то проверке, так как у них были серьезные сомнения в том, что он действителен. Понятное дело, но без хамства можно было обойтись.

Когда мы наконец-то приехали в Калининград, город оказался довольно приятным. Правда, через него идет невидимая линия, разделяющая старый Кенигсберг с новым Калининградом. Но даже новая часть - помимо одного чудовищного реликта советского времени – вполне ничего. Люди там улыбаются почаще и не такие сдержанные, как они бывают в других частях Федерации. Правда, теперь, после долгих переговоров с Евросоюзом, им приходится говорить только своеобразным секретным кодом, заменяя слово "виза" на "упрощенный транзитный документ". Возможно, что этот код повредит области, и, может быть, европейские чиновники недаром смеются над перспективами ее развития. Кто знает?  Может быть, они ошибаются.

В поезде перед российской границей я был уверен, что было два возможных исхода. Или они по халатности не заметят, что у меня паспорт не в порядке, или заметят и мне придется дать на лапу. Оказалось – ни то и ни другое. Может, им за державу было обидно. Или, может быть, в России не так уж плохо, как об этом пишет The Guardian.