Открытое письмо г-на Гудавы в части общепринципиальной - следует ли давать трибуну басаевоподобным существам, нужно ли с величайшим вниманием и доверием рассматривать каждое их заявление, следует ли идти на переговоры с террористами etc. - вряд ли вообще заслуживает внимания. Если некоторые доводы, повторенные тысячу раз, не возымели действия, и г-н Гудава, как будто впервые узнав, что бывают террористические акты, задает вопросы, ответы на которые давно и многократно оплачены кровью - значит, перед нами непрошибаемый из той породы, про которую сказано "все кузни обошел, а некован воротился".

Когда г-н Гудава необычайно возбуждается от обнародованных А.М. Бабицким слов Басаева о том, что "самолеты с чеченскими женщинами не были этими женщинами взорваны, а были сбиты с земли" - "Никто не обратил на эти слова никакого внимания. Между тем, Басаев задал вопрос, значимость которого для российского общества трудно переоценить - это вопрос о том КТО ТЕРРОРИСТ. Ведь если по приказу властей были сбиты самолеты, то террористический акт был совершен не мнимыми «шахидками», а реальными российскими зенитчиками, которых надо судить", то хотелось бы узнать, вызывает у него такое же возбуждение версия о том, что 11 сентября было устроено ЦРУ. Ведь значимость такого вопроса для американского общества (и даже для всего мирового сообщества) еще труднее переоценить - и странно, что г-н Гудава не ставит радиостанции "Свобода" еще и это лыко в строку: "Почему не обсуждают?". Это не говоря о том, что непонятно, на каком основании человек, считающий для себя возможным целенаправленно мучить и убивать сотни малых детей, должен рассчитывать на доверительное внимание к его словам. Есть такая формула "лжец и человекоубийца", а достижения Басаева в человекоубийстве таковы, что уж солгать впридачу ему вряд ли будет очень сложно. После всего, что это существо совершило, презумпция лживости существа представляется очевидной - но не для г-на Гудавы. Странно, кстати, что г-н Гудава не захотел столь же тщательно изучить чрезвычайной важности сообщение от 2 сентября 2004 г., когда захватчики бесланской школы объявили, что все заложники, включая грудных детей, сознательно и добровольно объявили сухую голодовку (при 35-градусной жаре) в знак протеста против действий русских войск в Чечне. На основании чего просьба доктора Л.Г. Рошаля позволить ему принести питья хотя бы для младенцев была отвергнута - в знак протеста никто воды не желает. Не хотелось бы пачкать электрическое пространство другими, столь же правдивыми заявлениями свободолюбивых нелюдей - желающий может ознакомиться с ними на ичкерийских интернет-сайтах. Такое простодушное неведение - как будто Басаев первый раз выдвигает оригинальные обвинения, к которым надо относиться с величайцшим вниманием - особенно странно для специалиста по Средней Азии и Кавказу, в качестве которого рекомендует себя г-н Гудава.

Повторяю, все эти стократ повторенные софизмы разбирать недосуг. Хотелось бы лишь вступиться за радиостанцию "Свобода", которая подверглась столь горячему обличению ее бывшего работника.

Внутренние склоки и общая атмосфера изрядного гадюшника, царящая на "Свободе", была давней и любимой темой советской контрпропаганды - "мюнхенское осиное гнездо" etc., причем задним числом выяснилось, что если советские бойцы идеологического фронта и привирали на этот счет, то не очень сильно. В сущности, радиостанция была глубоко советским учреждением, во многом похожим на совпосольства, где узость варящегося в своем соку дружного коллектива в сочетании с неизмеримо большими, нежели в СССР, благами, выдаваемыми из кормушки - дойчмарка это не деревянный рубль, не говоря уже о количестве дойчмарок, - порождали тот же эффект. Вечная грызня у кормушки и вечные доносы по начальству. Только из посольств стучали на коллег в Москву, а со "Свободы" - в Вашингтон. Традиция оказалась необычайно устойчивой, примером чему очередное (далеко не первое) послание г-на Гудавы с новыми разоблачениями непорядков на родной радиостанции. Все-таки привычка великое дело - работники (хоть настоящие, хоть бывшие) и западных, и современных российских СМИ, целокупно взятые, стучат на свое начальство меньше, чем один маленький, но дружный коллектив "Свободы". Если авторы боевых донесений полагают, что сторонней публике это так уж интересно, возможно, они заблуждаются.

Войдем, тем не менее, в положение радионачальства. А.М. Бабицкий действительно их жестоко подставил. Сам г-н Гудава даже говорит об учиненном им "теракте" - в кавычках, естественно. В принципе слово "теракт" по нынешним временам вряд ли вообще поддается иносказательному закавычиванию (по крайней мере для русской публики, для израильской тоже), и данное словоупотребление показывает, как хорошо г-н Гудава чувствует аудиторию - но пусть будет "теракт".

Бабицкая подстава оказалась тройной.

Сам г-н Гудава видит только одну составляющую - дачу российским властям повода, чтобы прижать московский корпункт, отобрать частоты, т.е. взять назад полученный в августе 1991 г., сразу после путча необычайно щедрый ельцинский дар. Сохранению прав и привилегий, записанных в ельцинском даре, подвиги А.М. Бабицкого действительно не способствуют, по подстава этим далеко не ограничивается.

Невнятность радионачальства и нежелание самой "Свободы" в своих передачах комментировать подвиг своего журналиста связаны с тем простым обстоятельством, что Бабицкий есть работник корпорации, финансируемой Конгрессом США, а Басаев есть особо опасный международный террорист, признанный в этом качестве ООН. От сочетания этих двух фактов никуда не отвертеться, и выходит, что работник на службе Соединенных Штатов пропагандирует идеи борца, давая ему трибуну, что не очень красиво. В таких случаях либо героя-журналиста выгоняют в 24 секунды, либо, если это сделать почему-либо невозможно, мычат что-то невнятное. Потому что смело и открыто заявить: "Мы и впредь намерены на деньги американского налогоплательщика поощрять пропаганду терроризма" - все же затруднительно. Я бы на их месте тоже мычал - а что делать?

Но есть еще один нюанс, г-ну Гудаве, похоже, также недоступный. Если радиостанция, вещающая на другую страну, финансируется Конгрессом США, это означает, что цели этой радиостанции не коммерческие, но пропагандистские. Она существует для того, чтобы доносить до слушателей некоторую систему ценностей etc. В этом нет ничего принципиально плохого, но для того, чтобы пропаганда была воспринята аудиторией, необходим известный уровень доверия, потому что не из всяких уст люди готовы новые ценности воспринимать. А.М. Бабицкий своими тесными контактами с борцами за свободу Ичкерии, а также своим бессмертным заявлением о том, что свободолюбивые моджахеды режут горла русским пленным, чтобы ярко и выпукло донести до мира свою позицию, подавляющей частью русской аудитории рассматривается как открытый пособник врага. Что недостаточно способствует успешной пропаганде различных превосходных ценностей. Если меня учат свободе и демократии люди, подобные Бабицкому (а вдруг они там все такие?), то, возможно, их подлинной целью является вовсе не свобода и демократия, а нечто иное. Можно негодовать по поводу такой глупой подозрительности, но если цель не в том, чтобы негодовать, а в том, чтобы успешно пропагандировать, то лучше избегать такого рода сильных раздражителей.

В 50-60-е гг., т.е. до начала "третьей волны" эмиграции, на радиостанции "Освобождение" (затем - "Свобода") работало известное количество представителей "второй волны", сотрудничавших с немцами во время оккупации, а потом ушедших на запад. Сколь тесным было это сотрудничество, до какой степени эти будущие сотрудники RFE/RL запятнали себя преступлениями, а до какой были жертвами обстоятельств - вопрос отдельный. Возможно, авторы советских книг "За кулисами диверсий" сильно приукрашивали послужной список этих радиожурналистов, а возможно - и не очень сильно. Но в любом случае тогдашняя позиция радиостанции, заключавшаяся в сугубом умолчании данных биографических деталей, пропагандистски была совершенно правильной. Одно дело - просто выслушивать критику советского режима, другое дело - выслушивать ее из уст бывшего служащего какого-нибудь национального батальона или сотрудника немецкой оккупационной газеты. Во втором случае вред, наносимый пропагандным усилиям, очевиден. Очевидно, то, что начальство радиостанции понимало в 50-60-е гг, оно понимает и сегодня - и потому либо молчит, либо мычит. Если же г-н Гудава не понимает таких азов пропаганды, то, наверное, руководство радиостанции поступило правильно, уволив столь несообразительного сотрудника.