Горит город. Ну, не город, конечно, горит, но приятно думать про себя в таких трагических тонах. Люди ходят в марлевых повязках, видел даже собаку в марлевой повязке. Наступила общая беда: не то чтобы большая для горожан, не страдающих астмой и не имеющих дачки под Шатурой. Единственный знакомый, у которого была там дача, философски сказал, наливаясь пивом:

- Сгорела, поди, уже. Ну и хер с ней!

Странно, но это ощущение общей беды и некоторого пира во время некоторой чумы посещает постоянно. Еду в машине. На улице не видно ни шиша, водитель кашляет и клянется, что на Ярославке не было видно еще сильнее. Потом вдруг машет руками:

- Нет, ну суки! Не могут погасить пожар! Люди тут подыхают, а они!..

Я возражаю, что, мол, и техники нет, и денег нет, да и водохранилища сохнут, и вообще - допрыгались с Киотским протоколом, градус на всех широтах прет вверх, и скоро бананы палками сбивать у себя во дворах будем. Водилу мои аргументы не впечатляют:

- Тогда почему не затопили торфяники?

Я начинаю по второй: что и реки хотели поворачивать, и Луну, в принципе, можно раздолбать имеющимися ныне ядерными боеголовками, но все это сколько денег стоит, а главное – кто этим будет заниматься? Кто топить-то будет? И зачем? На местах торфяников болота будут, комары, запах и все такое.

- Тогда почему траншей не накопали! – не унимается водитель. Я понимаю, что мне пора заткнуться, потому что водитель в поисках крайнего начальника, а это состояние души вполне поэтическое, и душа совершенно не жаждет собеседника, но единственно – слушателя.

Время прошло, кое-что утряслось. Уже меньше слышно шипения на предмет того, что Чубайс страну продал: и Чубайса не видать, и страна крепчает, и президент на самолетах-истребителях летает. Однако бытовой поиск крайнего – только нарастает. Достаточно поездить с водителями. Русские водители уверены, что это какие-то поганые начальники подожгли Москву, кавказские водители уверены, что русские начальники совсем с цепи сорвались. Только женщины в автомобилях пока едут гордо, независимо и красиво: они понимают, что все на них смотрят, и начальство им не указ. Но их, к сожалению, меньшинство.

В обычные дни вот эта бытовая злоба не очень заметна – но сейчас вроде праздник общей беды. Однако кто-то не вырыл траншеи, кто-то не запретил поджигать, Лужков не дает дождя: короче, кругом одни имеющие власть супостаты.

Это, в общем-то, не новость, что не слишком процветающий народ обычно довольно злобен. Тут занятно другое: злоба направлена не на ближнего своего, что было бы понятно. Злоба как бы спустилась по инстанции: президент, правительство, всякие такого рода учреждения уже не вызывают былых чувств. Виноваты в основном ДЕЗы, "пидоры со шлангами", которые воду не туда льют, начальник на работе, префект какой-нибудь. Иномарки виноваты, потому что на них ездят префекты.

Собственно, чего бы не злобиться на начальство местного значения, когда стоит Шанцев, весь в дыму, аки демон какой, и говорит прямо-таки по Зощенке: отличный климат у нас в столице. Ничего не чувствую. Жить можно. Сам зеленый уже, но держится. И никто ему уже, главное, не велит держаться: ну висит дым над Москвой, ну разворовали все пожарные расчеты еще в эпоху приватизации. Скажи ты хоть раз что-нибудь честно. Не скажет. Не потому, что человек плохой, а потому, что уже не соображает, для чего существует власть. Не большая такая власть, в размерах страны, а средненькая, хоть в размерах столицы, хоть на вице-посту.

Бог с ней, с национальной идей и гимном: дело это темное. Проблема в том, что публика наша, так-то вполне себе отзывчивая, потеряла ориентиры. Раньше был алкоголик-президент. Валили на него, как на мертвого. А тут валить не на кого, а валить надо. И выруливает, значит, префект. Где, говорит, деревья под кафе вырубают? Не было тут никакого вишневого сада. Пеньки эти с детства помню. Я разрешил? Да ты на себя посмотри, мурло пьяное. Ну не скотина ли, думает про него "жигуль".

Кризис власти – звучит красиво. Потому его и применяют к большим людям: премьерам там, начальникам РАО и т.д. А вот то, что обычный гражданин, довольно часто - сам мелкий начальник, ненавидит мелкое начальство и камень ему, если что, в протянутую руку положит – это как-то называют по-другому. Типа – "корпус чиновников плохо работает с населением". И ведь никто не желает понимать, что кранты государству российскому придут не от Буша и не от президента кровавого. Они придут тогда, когда последний инвалид откажется звать на помощь доктора, потому что доктор – начальник и, значит, непременно ножницы у него в животе специально или по дурости забудет.

Сто раз нам уже рассказали, как торф выжигает корни деревьев, и они падают. Сверху целые и даже зеленые. А потом бац – и рухнули. Верховная власть у нас зеленая и целая. А под ней чего-то горит. Мелкие чиновники воруют везде. Мелкие чиновники везде – скотины. Но случись что – пойдет к мелкому чиновнику француз какой-нибудь и не задумается. А у нас – не пойдет. Потому что там – сгорело все. Не дай Бог – шмякнется.

Как-то оно сейчас, когда вся в дыму Москва – это особенно заметно.