Политический кризис, в котором оказалась Грузия, является следствием неспособности режима Саакашвили решить принципиально важную задачу: создать достаточно широкую платформу из хотя бы части региональных элит, объединенных вокруг согласованной системы распределения ресурсов и, соответственно, власти. Справедливости ради нужно заметить, что это не вина и не беда самого режима и его главы; это – базовая проблема самой Грузии, и решить ее, как представляется, не по силам никому.

Некоторое время назад, анализируя перспективы правления Саакашвили, я сделал вывод о том, что перед ним были два пути: либо попытаться все-таки купить лояльность некоторых сильнейших элит и сколотить на этой основе крепкий блок, либо вынуждено начать консолидацию собственного режима, последовательно выжимая из него «чужаков» и создавая себе опору, прежде всего, на силовые структуры. Как оказалось, Саакашвили пошел по второму пути. Иначе он поступить, по-видимому, не мог, поскольку, во-первых, ресурсная база страны осталась крайне узкой, что не позволяло делить ее на большое количество участников; а во-вторых, унитарный, а не коалиционно-региональный характер режима был предопределен принципиальной позицией Саакашвили по поводу унитарного, а не федеративного характера всего грузинского государства.

Опять-таки, справедливости ради следует упомянуть, что Саакашвили делал намеки на возможность коррекции своего курса: он регулярно обещал «особый, максимально автономный статус» Абхазии и Южной Осетии, что, в случае реализации, неизбежно вело бы к подобной автономизации и остальных грузинских регионов; кроме того, президент открыл двери своего правительства для осетин (пример Санакоева, Каркусова, Хетагури). Но тем не менее, все это было совершенно несерьезно, и кардинально менять свою политику Саакашвили явно не собирался.

Как бы там ни было, но сегодня, в момент кризиса и в преддверии новых выборов, Грузия снова стоит перед необходимостью дать ответ на вопрос: она будет унитарной или федеративной? Это – вопрос о том, каковы будут механизмы доступа регионов к ресурсам в условиях, когда ни один из них не способен навязать собственное господство либо признать господство соседа. Именно поэтому главной темой выборов становится сохранение режима президентской республики или ее преобразование в республику парламентскую (как первый шаг к федерализации). Отсюда главный лозунг – «Грузия без президента», – с которым идет на выборы «объединенная оппозиция», этот конгомерат (а не блок) политических сил, представляющих интересы различных региональных элит.

Любопытно, что, судя по всему, наиболее сильные позиции тут занимают мегрелы (Гамсахурдиа, Хаиндрава). Им традиционно противостоят гурийцы, которые в основном наверняка будут поддерживать Саакашвили (из них наиболее заметна Бурджанадзе, глава парламента). Иными словами, в нынешних условиях вновь воспроизводится одна и та же схема: есть две примерно равносильные региональные группировки (гурийско-аджарская и мегрело-абхазская), на противоборстве которых играет группа националистов-картлийцев (Саакашвили).

Можно предположить, что стратегия «объединенной оппозиции» и рулящих там мегрелов заключается в том, чтобы, преобразовав Грузию в парламентскую республику, приступить к ее «демократизации» и федерализации, в первую очередь, добившись реинтеграции Абхазии. В этом случае мергелы могут рассчитывать на господство (более «мягкое», нежели господство Саакашвили) в блоке с абхазами и даже с осетинами, а повышение статуса других инонациональных регионов (армяно- и азербайджанонаселенных) может обеспечить им «контрольный пакет акций» в «новой Грузии». При этом совершенно не исключено, что абхазы и осетины принесут с собой российскую поддержку, что расширит ресурсную базу нового режима и, соответственно, повысит его «распределительную эффективность».

Но в чем может заключаться стратегия действующего режима Саакашвили-Бурджанадзе (картлийско-гурийского блока)? Казалось бы, их цель – сохранить унитарный характер государства, подавив федералистские поползновения. Но думается, что постсоветский опыт их все-таки многому научил и они понимают, что их упорство вскорости приведет страну к новой гражданской войне. Ведь, как ни крути, перспектив расширения ресурсной базы режима не просматривается (Саакашвили ничего не остается, как готовить народ накануне зимы к новым перебоям в поставках российского газа). А это – вопрос вопросов, за нерешенность которого режиму придется брать на себя ответственность в случае победы 5 января.

Поэтому представляется, что угроза гражданской войны и нежелание отвечать за продолжающуюся экономическую деградацию могут заставить Саакашвили-Бурджанадзе кардинально изменить стратегию. В конце концов, для их блока важнее не сохранение нынешнего режима как такового, а сохранение власти. Для этого они вполне способны попытаться перехватить инициативу и самостоятельно переформатировать Грузию из президентской в парламентскую республику.

Чтобы этого добиться, нужно, естественно, раздробить и деморализовать «объединенную оппозицию». Это сделать несложно, поскольку Леван Гачичеладзе, выдвинутый этой оппозицией, изначально не стал той «газетной будкой», которая призвана победить Саакашвили: он не получил статуса единого оппозиционного кандидата в президенты. Мало того, что участвовать в гонке намерены Нателашвили и Патаркацишвили плюс еще пара кандидатов, появился еще один Гачичеладзе, на ней раз Гиорги, лидер «зеленых», который тоже заявил о желании побороться за президентское кресло. Тут специфика Грузии, где каждый точно знает, кто именно должен быть главой государства (ответ всегда один: Я!), играет против оппозиции. Сможет ли она в ближайшее время сформировать нечто подобное коалиции, совершившей «революцию роз» (триумвират Саакашвили-Жваниа-Бурджанадзе), – большой вопрос, который, думается, без организационной и финансовой поддержки из-за рубежа не решить.

Однако весь фокус переформатирования режима может заключаться совсем не в играх против оппозиции. Гораздо более интересно и серьезно может выглядеть замена президента Саакашвили на спикера Парламента Бурджанадзе.

Вот как это можно сделать: 5 января 2008 года в Грузии должны быть проведены выборы президента. В соответствии с Конституцией (ст.76 п.3), за 45 дней до этого действующий глава государства подаст в отставку. Его полномочия станет исполнять председатель Парламента – до того момента, покуда не будет избран новый президент (ст. 76 п.1).

5 января минус 45 дней – получается 22 ноября. Именно в этот день истекает срок действия чрезвычайного положения на территории страны, введенного указом Саакашвили и утвержденного парламентом под руководством Бурджанадзе. Причем заметьте: утвержденного весьма неожиданно, ведь все наблюдатели были едины во мнении, что обстановка в стране моментально нормализовалась после телеобращения президента и его обещания провести президентские выборы в январе.

Как бы там ни было, 22 ноября режим ЧП должен быть отменен, и одновременно с этим Саакашвили подает в отставку, а его функции начинает исполнять г-жа Бурджанадзе. И она вполне может использовать свое «регентство» для того, чтобы поменять правила и ход игры.

Например, можно снова ввести ЧП (хотя бы в одном из районов страны). Зачем? Да затем, что «в период военного или чрезвычайного положения выборы не проводятся» (ст. 70 п. 8). В том, что создать условия для введения ЧП в современной Грузии сможет даже ребенок, сомневаться не приходится: выбор – от провокаций на границах Южной Осетии и/или Абхазии и до организации покушений на видных политиков (в качестве мишени отлично подойдет сам Саакашвили). Как это провернуть, можно справиться у Шеварднадзе.

Во-вторых, можно использовать различные конституционные механизмы для затягивания выборов, проведения второго тура и/или объявления выборов недействительными (ст. 70 п. 7). Одним словом, при желании и.о. главы государства может превратить 45 дней своего временного правления в 3, а то и 4 месяца (на проведение повторных выборов отводится срок в 2 месяца).

Зачем это может понадобиться? Хотя бы для того, чтобы убедить всех в стране и за ее пределами, что ситуация зашла в тупик, что президентская республика а-ля Саакашвили не может больше удерживать власть, а оппозиция не способна эту власть подобрать. В итоге г-жа Бурджанадзе получит (или искусно создаст) условия для презентации собственной персоны в качестве спасительницы: она, продемонстрировав в течение нескольких месяцев умение править, явится олицетворением преемственности идеалов «революции роз» и в то же время милостиво согласится взять на себя реализацию мечты оппозиционеров – создания парламентской республики (но, скорее всего, не без президента). Ей это особенно с руки, поскольку она до 22 ноября останется главой парламента и, безусловно, сохранит там сильное влияние. (Кстати, по Конституции, именно парламент в Грузии занимается организацией президентских выборов.)

В этом случае не придется сомневаться в благосклонности к Грузии со стороны Запада: ведь и порядком надоевший всем Саакашвили уйдет с глаз долой, и курс страны останется практически прежним, и демократия в Грузии углубится и расширится. Плюс ко всему, автором всего этого окажется женщина, что не может не радовать…

Согласен, что приведенный сценарий выглядит несколько, скажем так, неожиданно. Однако простая победа Саакашвили (в которой вряд ли приходится сомневаться) не станет выходом из кризиса. Это наверняка понимают и в Тбилиси, и в Вашингтоне, и в Брюсселе, и в европейских столицах, да и в Москве тоже. Западная пресса уже начала кампанию против Саакашвили (см., например, эти статьи). Но заменить его можно только на Бурджанадзе – иного выбора просто нет. Вместе с тем, чтобы «продать» Бурджанадзе грузинскому обществу, а главное – попытаться увести страну от оказавшегося тупиковым пути строительства унитарной президентской республики, придется согласиться с необходимостью существенной реформы и перераспределения полномочий в пользу Парламента.