Хорошо это или нет, но простой человек все более расплывчато представляет себе, что же случилось в одну холодную октябрьскую ночь 1917 года.

Разумеется, те сведения, которые вбивали ему в голову в советские времена, достоверными не были. Но в картину они складывались. И даже в яркую. Казалось бы, смена строя должна была просто поменять знаки – плюсы на минусы и наоборот, не лишив сам образ большевистского переворота броскости и поучительности.

Знаки и в самом деле отчасти поменялись, но не это оказалось главным. Рядовой постсоветский россиянин просто начал забывать о Великом Октябре.

Девяностолетие – юбилей не из круглых, но все же юбилей. Какой-никакой, но повод для пробуждения народного интереса. Однако народный интерес к октябрьским событиям сегодня слишком ослабел, чтобы его можно было всерьез разжечь юбилейными декламациями.

Накануне большевистской годовщины Фонд «Общественное мнение» задал россиянам детский вопрос: «Скажите, пожалуйста, в каком году произошла Октябрьская революция?»

Как вы сами думаете, 80% правильных ответов - это много или мало? По-моему, не очень много. Особенно, если посмотреть результаты по тем группам, за которыми будущее.

Из тех, кому от 18 до 35 лет, попали в яблочко всего 62%. Еще 8% из них попытались угадать, но назвали не тот год. А 29% честно сказали, что не знают. Понятно, что молодежь – самая на этот счет неосведомленная часть народа. Но и то, что из всех тех, у кого высшее образование, 11% тоже нынче не знают, в каком году была эта революция, кое о чем говорит.

Задавались и другие вопросы: об общем отношении к Октябрю, о вызывающих симпатию действующих лицах по обе стороны тогдашнего фронта (к сожалению, не спросили о вызывающих антипатию), о том, как отозвалась революция на семье опрошенного и т.д. Не вдаваясь в детали, отметим, что положительное отношение к Октябрю и его последствиям встречается в народной массе несколько чаще, чем отрицательное. Однако в перспективных группах (молодежь, образованные, зажиточные и москвичи) соотношение обратное.

Это интересно. Но еще интереснее другое. Оказалось, что примерно половина опрошенных вообще не знает, что сказать об Октябре.

А именно. Не смогли припомнить ни одного из участников событий 1917 года, к кому бы относились с симпатией, – 52% респондентов. Среди тех, кого назвали, на первом месте Ленин – 27%, а за ним с большим отрывом – Дзержинский, Сталин и Троцкий; Николай Второй, Колчак и Керенский набрали по одному проценту «голосов», наравне с Чапаевым, Крупской и Ворошиловым. Впрочем, речь сейчас не о той исторической каше, которая в головах, а о том, что в половине голов нет даже и каши.

На просьбу назвать какие-нибудь положительные последствия для России от Октябрьской революции 51% опрошенных вовсе ничего не сумел ответить (при том, что 42% назвали хотя бы одно, а 7% сказали, что положительных последствий не было вовсе).

Вопрос противоположного смысла (об отрицательных последствиях для России) поставил в тупик аж 55% сограждан (в то время как 43% о таких последствиях осведомлены и лишь 2% не усматривают в Октябрьской революции ничего, кроме плюсов).

Даже когда речь зашла о последствиях Октября для жизни собственной семьи «с 1917 года до сегодняшнего дня», 46% россиян не смогли сказать, «больше пользы или больше вреда» принес этот самый Октябрь их семьям.

И, пожалуй, самое знаменательное – это ответы на вопрос, значим или незначим для данного человека день 7 ноября. Если во всей выборке этот день считают «особенным, важным, значимым» - 48%, а для 42% опрошенных он таковым не является, то среди молодежи это «не особенный», «не важный» и «не значимый» день уже для 60%, а среди жителей Москвы – для 56%.

То есть, в целом по стране равнодушных к революции примерно столько же, сколько ее заступников и ее критиков, вместе взятых, а вот среди тех, за кем будущее, равнодушные и неосведомленные в явном большинстве.

Почему так получилось?

С одной стороны, сказались две наши местные особенности. Во-первых, низкое качество образования – выпускники средних школ и средних вузов так же запросто не знают историю, как не знают они, скажем, литературу или матанализ. А во-вторых, революционная тема – не в фокусе государственной пропаганды. Госпропаганда не имеет об Октябре такого же четкого представления, как о многих других вещах. Поэтому рядовые люди, и особенно молодежь, хорошо подкованы насчет того, что 1990-е годы были временем господства неверных идей и плохих людей, а вот применительно к эпохе большевиков такой же лучезарной ясности нет.

Но, помимо этого, есть и другое. Ко всей этой ненормальности занятным образом примешивается и нормальность. По крайней мере, в западном ее понимании.

Вспоминаю разговор с французом, человеком гуманитарной профессии, вполне осведомленным в истории. Спрашиваю его однажды: «Часто бываете на площади Согласия? – Да. Часто проезжаю мимо. – А вас не завораживает это место, когда вспоминаете, что тут отрубили голову Людовику Шестнадцатому, Робеспьеру и всем остальным? – Не завораживает. Даже и не вспоминаю об этом. Площадь как площадь». Собеседник улыбнулся: «В России так любят поговорить на исторические темы. Будто и живете не сегодня».

Ну вот. Начинаем жить сегодняшним днем. Посмотрим, что получится.