В Швейцарии пока не стали отпускать на свободу Виталия Калоева, убийцу авиадиспетчера Петера Нильсена. В июле защита смогла сократить приговор с 8 лет до 5 лет и трех месяцев – на что прокурор Ульрих Ведер, требовавший на суде для Калоева 12 лет тюрьмы, подал апелляцию. Тем временем адвокаты добились условно-досрочного освобождения – Калоев отсидел две трети срока без нареканий. Но прокурор Ведер обжаловал решение суда кантона Цюрих, указав, что суд еще не разобрался с предыдущей апелляцией, на сокращение срока. В итоге Федеральный суд отменил решение о досрочном освобождении, и на данный момент Калоев остается в тюрьме.

Калоева осудили еще осенью 2005-го, и тогда казалось, что вся эта мрачная история кончилась – вряд ли оставив хоть кого-то довольным, но кончилась. Потом еще был финал, когда швейцарский суд наконец-то разобрал дело виновников катастрофы над Боденским озером и дал им смехотворные сроки от 6 до 15 месяцев, да и то условно. Смотрелось это все очень сомнительно, чтобы не сказать гадко, но в любом случае это было уже внутреннее швейцарское дело. К тому же диспетчер Нильсен все равно был мертв. Однако теперь историю опять вытащили на свет Божий – а значит, есть необходимость снова вести серьезные разговоры на моральные темы, пусть даже для современного российского общества это задача сложная и непривычная.

Прежде всего, нужны два принципиальных напоминания. Калоев – не безвинный. Если ему отказывали в справедливости, надо было жаловаться в прессу или нанимать адвокатов и подавать в суд – но не убивать диспетчера. Этого не допускает никакой закон, ни швейцарский, ни российский – только закон гор, но нормы родового общества нигде не узаконены, и узаконены быть не могут, потому что родовое общество – в принципе альтернатива государству.

Дальше, швейцарский суд не пристрастен. Во всяком случае, не в басманном смысле. Да, прокурору надо делать карьеру и формировать репутацию, да, общественное мнение имеет немалую силу, и да, все это играет роль при вынесении решения – но только во вторую очередь. Вердикты не подгоняются под нужный результат с помощью крючкотворства, тем более в резонансных делах: главное – закон. Для Запада это не вопрос какой-то невероятной порядочности, а просто способ существования: западная цивилизация построена на законе в такой степени, как ни одна другая – именно на законе, а не традициях, блате, социальных иерархиях и т.д.

Это все проговаривалось еще в ходе суда над Калоевым. Принципиально новое событие одно: швейцарцы в какой-то момент дали повод считать, что могут дополнить справедливость милосердием. Освобождение Калоева через полтора года, а не через 5 лет, которые ему оставалось отсидеть, было бы ярчайшим жестом, который сразу поменял бы смысл всего процесса. Но не поменял.

С формальной точки зрения все нормально. Аргументы были у адвокатов и у прокурора, суд их разобрал и нашел, что прокурор (пока) ближе к истине. Ничего личного. Во многом – и нам, россиянам, полезно себе лишний раз об этом напомнить – тут действительно ничего личного: так работает буква закона. Но все же первична реальная жизнь, а юриспруденция ее только описывает – и поэтому от нее полностью абстрагироваться не может и не должна. Соответственно, решения по делу Калоева полностью этически нейтральными быть тоже не могут. Если закон давал легитимную – пусть не безупречную – возможность его освободить, с точки зрения милосердия этой возможностью надо было воспользоваться, отпустив человека с уничтоженной судьбой угасать дома, а не в чужой тюрьме. А держать его в тюрьме столько, сколько положено, требуется при приоритете справедливости.

Проблема тут в том, что милосердие является одной из главных идеологических основ современной европейской цивилизации. К которой принадлежит и Швейцария – даром, что не входит в ЕС. Швейцарии это и не надо – она и так находится в географическом центре региона и говорит на четырех евроязыках: по сути, это эталон Европы, не поместившийся в Международное бюро мер и весов в Париже.

Мягкий приговор сотрудникам Skyguide – это понималось как раз как милосердие. Очень кстати на днях подвернулся еще один проходной, но показательный инцидент – с Японией. Там казнили трех убийц, а «Международная амнистия» – организация, построенная на европейских ценностях – это резко осудила, потому что смертные приговоры «являются крайней формой нарушения прав человека». Здесь, конечно, тоже формально речь идет о «правах», а не «милосердии», но реально – именно о последнем. Но вот с Калоевым пока поступают строго – не так строго, как можно было бы, но все же явно строже, чем требует милосердие.

Происходящее было бы легко понять с позиций «сильной Европы». В последние годы европейцы потихоньку отходят от экстремального левого вегетарианства, а также от идеализма, заменяя их практичностью и жестким отстаиванием своих интересов. Саркози, по сути, предложил своим гражданам именно эту платформу, пока ограниченную масштабами Франции. И они за нее проголосовали. С этой точки зрения все сходится: Калоев – чужой, и ему положена только формальная справедливость, без снисхождения. Причем он ее получил: судили его честно, не в духе Каддафи или даже Басманного суда. Жаловаться тут не на что – но и симпатий это не вызывает никаких. Впрочем, есть еще шанс все переиграть: суд специально подчеркивает, что ходатайство не отклонено, а отложено, а значит, освобождение Калоева может быть вопросом дней или недель. А может не быть.