В конце июня и начале июля в Москве был зафиксирован неожиданный всплеск экстремизма в различных проявлениях. Все началось с «Георгиевцев», которые объявили войну московским геям, начав регулярное патрулирование сквера у часовни-памятника героям Плевны у Ильинских ворот (через несколько дней, впрочем, сами геи избили борцов с гомосексуализмом), затем были известные драки с лезгинкой  у памятника маршалу Жукову на Манежной площади и в сквере на Ильинке, и, наконец, на этой неделе в среду бойцы, кажется, всех существующих спецподразделений (антитеррористического центра "Т", отряда спецназа милиции "Рысь" МВД РФ, управления по борьбе с организованной преступностью и ФСБ) взяли штурмом квартиру популярного в ЖЖ деятеля скинхедского движения Максима Марцинкевича по прозвищу Тесак. Случай с Тесаком вызвал, может быть, наибольший резонанс – на первых полосах газет опубликована его знаменитая фотография, сделанная во время дебатов в «Билингве» между Максимом Кононенко и Юлией Латыниной (на фото Тесак вскидывает руку в нацистском приветствии и что-то кричит – очевидно, «Зиг хайль!»), источники в правоохранительных органах называют его задержание серьезной победой над экстремизмом, а самого Тесака – чуть ли не лидером всех московских скинхедов. На этом фоне, правда, не совсем понятно, почему столь опасный преступник арестован всего лишь по части 2 статьи 282 УК РФ (собственно, за выкрикивание «Зиг хайль!» и за вскидывание руки в нацистском приветствии). В обычные дни для поимки такого рода преступников хватает одного участкового – а Тесака брали чуть ли не всем московским спецназом.

Очевидно, разгадку такого несоответствия стоит искать не в скинхедских кругах, а в парламентских. Тесака арестовали за сутки до голосования в Госдуме по второму чтению поправок в Уголовный кодекс и «Закон об экстремизме», ужесточающих наказание за экстремистские проявления (в частности, все преступления на почве экстремизма теперь считаются особо тяжкими, а само понятие «экстремизм» значительно расширяется). Более того – первое чтение этих поправок по еще более странному совпадению совпало по времени с драками на Ильинке и у памятника маршалу Жукову. Наверное, не стоит и говорить о том, что поправки были приняты большинством голосов.

Удивительно – но летом 2002 года, когда принимался закон «Об экстремизме», на Манежной площади тоже дрались – знаменитый погром футбольных фанатов, по официальной версии, был реакцией на агрессивный рекламный ролик, транслировавшийся на площади во время футбольного матча Россия-Япония. Перевернутые автомобили и разбитые витрины стали очень яркой иллюстрацией к новому закону и, возможно, решающим аргументом в пользу его принятия. Прошло пять лет, Госдума снова голосует против экстремизма – и снова массовые драки в пешей доступности от стен парламента (плюс бонус – арест кровожадного и беспощадного скинхеда Тесака). Совпадение или закономерность?

Ответ не настолько важен, как может показаться. Если общество охотнее готово воспринимать уличные драки и активность скинхедов как провокацию, направленную на поддержку законопроектов, а не как реальное проявление экстремизма, значит, проблема доверия к власти стоит острее, чем проблема массовых драк и национальной розни. Вместо того, чтобы в очередной раз ужесточать наказания за неоднозначные преступления, парламентариям стоило бы подумать, что нужно сделать, чтобы люди им элементарно доверяли.