GlobalRus.ru
Раздел: Суждения
Имя документа: Перформанс вместо карнавала
Автор: Михаил Бударагин
Дата: 21.05.2007
Адрес страницы: http://www.globalrus.ru/opinions/783886/
Перформанс вместо карнавала

«Улица» как суррогат политики и «Живой журнал» как новая «улица»

«Кто бросит в меня файер…»

ЖЖ-юзер leteha

Советский двор, являвшийся до начала своей деградации единственным аналогом гражданского общества, имел множество неоспоримых преимуществ. Самым важным из них была возможность обустройства неформальной коммуникации, не слишком обремененной идеологическими клише. Во дворе функции идеологии выполняла мораль: например, при междудворовыми драками нельзя было бить лежачего, потому что сама битва шла до победы, а не до уничтожения («улица» 90-х, началом которой стали знаменитые Люберцы, это правило отменила одним из первых: целью войны отныне стало полное, физическое уничтожение врага). Вместе с тем, рядом с советским двором неизменно существовала и советская улица: пространство предельно ограниченной свободы, которая вообще понималась как блажь. После ухода в небытие сталинских парадов советский человек имел право выходить с транспарантом считанное число раз в году: 1 Мая, 7 Ноября, какая-нибудь годовщина, приезд дружественной иностранной делегации, борьба за свободу Анджелы Девис, Луиса Корвалана etc. Сама логика советского не предполагала возможности массового публичного мероприятия, не прописанного и не согласованного до мельчайших подробностей. Отступление от этих правил каралось предельно жестко: в городе Новочерскасске Ростовской области вышедших на площадь рабочих, возмущенных скачком цен на мясо, попросту расстреляли из танков. Шел 1962 год: самое вегетарианское время. Весной 1968, когда гайки уже подзакрутили, ровно так же подавили массовые выступления в Праге. Официальная политика при «развитом социализме» творилась исключительно в кабинетах: уличные манифестации всего лишь объявляли принятые и спущенные сверху решения «народными».

Судьба неофициальных путей политического в Советском Союзе оказалась воистину драматической. Альтернативой безальтернативной «улице» стали «кухни», фестивали КСП и курилки НИИ. Почти полвека пар, как в одном раннесоветском анекдоте, бесконечно выходил в свисток. На самой улице остались только очереди, которые власть была не в силах запретить. Именно советская очередь (и здесь совершенно не играет роли, за чем стояли) стала прообразом публичной политики начала 90-х. Организующую силу и полнейшую беспомощность этого института изумительно описал Владимир Сорокин в одноименной повести. Очередь, в которой можно было позволить себе сказать нечто, совершенно невозможное в обыденной жизни, между тем, не давала ни единого шанса участникам бесконечного обсуждения ни принимать собственные решения, ни влиять на решения уже принятые.

Начало 90-х было короткой эпохой триумфа «уличной политики»: советская интеллигенция не случайно так восхищалась монографией Бахтина о карнавале – именно в ней было вербализовано невысказанное желание площадной публичности. В 90-х «улица» стала заменой и двора, и политики. В обоих случаях выглядело это крайне неприглядно. «Улица» упразднила не только дворовую мораль, но и мораль вообще: ровно по Достоевскому, стало «все позволено». Прав оказывался или тот, у кого крепче голова, или тот, у кого громче голос: все понятия об авторитете, социальных связях etc оказались забытыми. Именно поэтому, в сущности, вернувшийся из Штатов Солженицын очень скоро разочаровался в новой России. Морализатор и ментор, он был уже никому не нужен со своими слишком длинными и не слишком понятными размышлениями об общине, местном самоуправлении и демократии. И то, и другое, и третье одновременно воплощали в жизнь бритые «под ноль» юные жители рабочих окраин и заросшие бывшие кухонные витии.

***

Бритоголовому юношеству повезло больше: имея дело с материями простыми и легко конвертируемыми в деньги, оно яростно сражалось за ресурсы. И тольяттинские «Жигули», и свердловский «Уралмаш», и тюменская нефть – все это достаточно скоро обрело новых хозяев, людей «реальных» и не слишком стремящихся в политику. До 1996 года почти все в этой самой политике можно было тривиально купить, не вдаваясь в такие сложности, как «партии» или «гражданское общество».

Кухонная советская интеллигенция, с трудом представляющая себе, как можно сколотить из обитателей «качалки» первичных накопителей капитала, очень помогла этим накопителям: пока «реальные парни» занимались «реальными делами», их невольные союзники изображали перед западными наблюдателями чаемую демократию. Дорвавшись до площадей и улиц, поклонники Бахтина устроили классический карнавал со множеством городских сумасшедших (они бродят по митингам до сих пор, словно бы оставшись там, в 1994 году), карликовых партий-однодневок и пламенных пассионариев. Нет сомнения в том, что все эти люди были по-своему искренни, но непоколебимая вера в то, что политика есть размахивание флагами на улице, вряд ли карнавал оправдывает. За его кулисами дети городских окраин методично заполняли кладбища «своими» и «чужими», а пламенный Джохар Дудаев поднимал чеченский народ «на борьбу». Карнавал – это и есть по-настоящему «весело и страшно», когда расстояние от веселого до страшного не ощутить вовсе, а веселящимся самыми простыми методами (плаха, дыба и виселица) очень доходчиво объясняют, что такое «страшно».

«Уличная политика» начала давать сбои сразу же после того, как в 1992-м интеллигента Гавриила Попова на посту мэра Москвы сменил «крепкий хозяйственник» советской закалки Юрий Лужков: победа Лужкова стала началом вытеснения немногочисленных интеллигентов с руководящих постов: в провинции этот процесс прошел очень быстро и безболезненно. Третье поколение постсоветских управленцев, «эффективные менеджеры», окончательно оформили существующий и по сию пору status quo. И никаких уличных манифестантов в этом раскладе нет: они расставались с властью легко, не умея ничего противопоставить аппаратным навыкам бывших первых секретарей обкомов. Но именно они своим катастрофическим неумением управлять хоть чем-то позволили и «накопителям капитала», и «крепким хозяйственникам», и «эффективным менеджерам» распределить сферы влияния. Мировое сообщество, очарованное разноцветными флагами на площадях и свободой слова, простило России невольный сумбур первых пяти лет капитализма. А в 1996 году, когда «красная чума» в лице сервильного и предсказуемого на три хода вперед Зюганова готова была покуситься на неокрепшую «демократию», об «улице» вспомнили вновь. Впрочем, никаких «вацлавов гавелов» до политики не допустили, ограничившись форматными шествиями и правильно натасканным на «кого надо» «свободным телевидением».

А то самое «гражданское общество», о котором в пылу баталий, как всегда, позабыли, улицы всегда чуралось, предпочитая прорастать исподволь, создавая собственные институты влияния. Такими институтами стали независимые от местных властей региональные СМИ (таковых, к сожалению, подавляющее меньшинство), различного рода общественные организации и коммьюнити, профессиональные сообщества (например, ставшее знаменитым, но прожившее совсем короткий век «движение автомобилистов»).

Переломными для всей «уличной политики» стали двухлетней давности выступления пенсионеров против «монетизации льгот»: «божьи одуванчики» в надежде переломить ход реформы (или отменить ее вовсе) перегораживали улицы и переворачивали автомобили. «Ситцевой революции» все равно не получилось, у власти хватило мужества довести «монетизацию» до конца. Теперь уже стало очевидно, что на улице не устроишь даже привычного карнавала: слишком уж скучно без толку махать флагом десять лет кряду. Толку из уличных акций выходило все меньше, ровно до той поры, пока в моду не вошла «молодежная политика» вместе с «Живым журналом» и непримиримая интернет-борьба «правых» с «левыми», «националистов» с «либералами» etc. Смысл теперь был упразднен окончательно, и политика, хоть сколько-нибудь отстающая от кабинетов с галстуками, тут же превратилась в нескончаемый перформанс.

***

Прошедшие 14 и 15 апреля очередные «марши несогласных» (в Москве и Санкт-Петербурге) запомнились, как и все прошедшие акции «Другой России», разве что необычайной активностью организаторов «марша» и им сочувствующих все в том же «Живом журнале». В интернете сегодня, и впрямь, веселее, чем на улице, но чем дальше, тем веселее становятся перебранки «жж-юзеров» и тем более предсказуемыми – все их шествия. Все та же милиция, все те же «касьяновы-каспаровы» - «несогласные» на улице с переменным успехом повторяют себя, и даже им самим это уже наверняка наскучило. Развитая система коммуникации в «Живом журнале» делает «улицу» не центром баталий, а их весьма дорогостоящим приложением. Весь карнавал, где творится будущее и творятся будущие, очень быстро виртуализировался, а улице остались все прошлые: экс-чемпион Гарри Каспаров, экс-министр Михаил Касьянов, экс-технолог Марина Литвинович. И если карнавал – это живая механика сотворения будущего, то перформанс – просто очередной повод попасть на страницы СМИ, которые с радостью перепечатывают информацию из все тех же интернет-дневников.

Карнавал как перелицовка и снижение сакрального освоен противоборствующими сторонами весьма неплохо. Не так давно и Эдуард Савенко заявил о том, что он хочет быть «святым», и Павел Данилин, заклятый друг Савенко, пообещал кары тому, «кто бросит в него файер». Десакрализация вышла – всему Средневековью на диво, но на «маршах» и тот, и другой были всего лишь «одними из…». И фаейра в Павла Данилина никто не бросил, и Святой Дух на Эдуарда Савенко не снизошел. Перформансы, впрочем, все равно удались на славу: страшно, конечно, не было, но повеселились все порядком. Почтенная публика, наблюдавшая за «маршами» через экраны мониторов, наверняка осталась довольна: перформанс, в отличие от карнавала, удобней наблюдать со стороны. Участие в оном (во всяком случае, реальное) уже совсем не обязательно.

Когда-то Борис Гребенщиков, великий творец и теоретик прекрасного, во всех подробностях раскрыл тайну последнего альбома «Аквариума». Содержанием этой пластинки, по словам БГ, будет тишина. Нет сомнения в том, что свое обещание Гребенщиков обязательно выполнит, и автор этих строк непременно купит последнюю тишину альбома. Ведь на самом деле неподражаемо замечательный перформанс – это тот, которого никогда не было, но который удалось облечь в какую-то зримую форму.

Эта нехитрая технология превращения иллюзорного в реальное могла бы очень выручить «марширующих» и спасти их от ненужных травм и жертв, от бесконечных сидений в «обезьянниках» и бессмысленного топтания с одними и теми же лозунгами. Ведь если вся борьба все равно разворачивается на страницах ЖЖ, куда правильней было бы никуда не ходить вовсе и «маршировать» прямо здесь, «не отходя от кассы». В «Живом журнале» обитают почти все российские журналисты: и те, кто на «марш» ходил, и те, кому было нестерпимо лень. А в ЖЖ – по ссылкам в журналах друзей/знакомых – и те, и другие посмотрят на действо обязательно. И обязательно напишут: хотя бы потому, что давно уже разучились писать о чем-нибудь, кроме «несогласных». Расплачиваться с активистами, а также закупать значки, стикеры и те самые файеры, которые можно зажигать перед веб-камерой и тут же публиковать в блоге, весьма удобно через многочисленные сетевые платежные системы. Сплошная польза и экономия. Государственному Департаменту США, в сущности, все равно, был ли «марш» или же его не было. «Кровавый (он же «преступный») путинский режим», с которым США не прекращают тесное экономическое сотрудничество, так и останется в представлении Кондолизы Райс «антидемократическим», и от того, что об этом в очередной раз не заявит Гарри Каспаров, мало что изменится.

А Сеть – этот новый «великий говорящий, читающий, пишущий и слушающий» – уже давно не отражает реальность, а формирует ее, влияя на политику куда эффективней «улицы», которая словно бы специально оставлена для красочных и бессмысленных представлений. На «улице» унылые, но мужественные лица марширующих не вызывают энтузиазма даже у соратников по борьбе, а в ЖЖ противостояние с каждым днем становится все злее и интересней. Однообразные перформансы за окном не чета красочному сетевому карнавалу: интернет флеш-мобы давно уже вытеснили флеш-мобы реальные, и с «маршами» обязательно произойдет то же самое. Накануне парламентских и президентских выборов 2007-2008 нам еще, надеюсь, предстоит увидеть, как «марширующие» перекуют «мечи на орала» и окончательно заполонят собою «кириллический сегмент ЖЖ». Они еще обязательно пройдут «маршем» от журнала Л.Б. Невзлина до сетевого дневника М.Ю. Соколова, где и устроят праздничное топтание во славу торжества демократии в России. Эта акция вполне может собрать и двадцать тысяч человек: на улицу «несогласным» стольких не вывести никогда.

Ежедневный аналитический журнал GlobalRus.ru ©2024.
При перепечатке и цитировании ссылка обязательна.