«Почти лирическим отступлением» назвал Владимир Путин заключительную часть своего восьмого послания федеральным парламентским палатам.

Завершая семидесятитрехминутную речь, более продолжительную, чем все его предыдущие выступления этого жанра, второй президент России ответил на вопрос, который накануне задавался чаще всего.

«Следующее послание будет делать уже другой глава государства». На сегодня это самый категорический отказ в длинной уже череде путинских отказов баллотироваться на третий срок.

Но Путин не был бы Путиным, если бы не уравновесил свой отказ специальным дополнением, радикально меняющим его смысл: «Мне выступать с политическим завещанием преждевременно».

Итак, по состоянию на текущий момент формула перехода такова: президент в 2008 году будет новый, а лидерская роль Путина останется старой.

В общем, это примерно то, чего и ждали, и единственным смысловым дефектом этой формулы остается ее недорасшифрованность.

Каким конкретно способом при третьем президенте будет сохранено политическое преобладание второго, то ли до сих пор не решено, то ли решено не раскрывать.

Но сам факт этого намечаемого на будущее преобладания в послании-2007 напоминает о себе постоянно. Детализируя проекты и программы, рассчитанные до 2010-го, 2015-го, 2020-го года Путин подает сигнал своей аудитории, от кого персонально в эти предстоящие годы следует ей ждать решающего слова.

Собранная в Мраморном зале верхушка российского чиновничества из всех его властных ветвей получила от президента и еще один принципиально для нее важный сигнал, определенно приуроченный к «переходному» 2008 году.

Это был сигнал по умолчанию. Почти все предыдущие путинские послания содержали резкие рассуждения о некомпетентности, безответственности и системной коррумпированности аппарата управления.

На сей раз вместо них наше «расширенное правительство» услышало «почти лирическое» благопожелание «полностью использовать то время, которое нам подарила судьба», чтобы послужить стране.

Налицо желание накануне политического перехода рассеять в умах начальствующих масс понятные в таких ситуациях сомнения в служебной своей устойчивости.

Единственным субъектом управления, которому не были посланы успокоительные знаки, оказалось правительство нерасширенное, то бишь непосредственно кабинет министров. Как бы мимоходом, Путин раз за разом отмечал различные его оплошности, нерасторопность и нераспорядительность. Пожалуй, на этом участке и можно в первую очередь ждать замен и перетасовок.

Таковы планы, так сказать, кадровые. Что же до планов политических, то они довольно четко делятся на второстепенные (не обязательно по своему месту в реальной политике, но по месту, занимаемому в послании), и на два направления, поданных 26 апреля в качестве главных.

Начнем с неглавных.

В послании довольно кратко говорится о политике внешней. Почти не сказано о каких-либо новациях в отношениях с США и Китаем (хотя в контексте отдельно взятых военных и экономических проблем обе сверхдержавы присутствуют).

Не говорится напрямую даже и о кризисных зонах Ближнего и Среднего Востока.

Сдержанно-приветливым жестам в сторону Евросоюза посвящены две-три фразы, а самой конкретной стратегической новинкой стало объявление моратория на выполнение Договора о вооруженных силах в Европе (ДОВСЕ). Впрочем, о том, что этот договор дышит на ладан, толковали и раньше.

Чуть подробнее Путин высказался о ближнем зарубежье. Вероятно, именно странам СНГ, слегка ошарашенным разнообразными спорами последних месяцев, и адресованы утешительные слова о том, что «Россия со всеми стремится к равноправным отношениям и не ведет себя высокомерно».

Специально остановившись на перспективах полузабытого российско-белорусского союзного государства, Путин, не говоря ни «да», ни «нет», сделал упор на целесообразности предварительной интеграции по конкретным направлениям. Эта обычная его позиция была на сей раз выражена в не совсем обычных для последнего времени мягких словах.

Та же логика перехода, которая предписывает посылать успокоительные сигналы нашим домашним российским верхам, побудила сделать то же самое в и отношении верхов ближнезарубежных.

Что же до более далеких партнеров и конкурентов, это желание тоже, кажется, имело место, но, наложившись на свежие обиды, реализовалось опосредованно – в сравнительной краткости и сдержанности упреков.

Отмеченный Путиным «лиризм», а также и сама «переходность» этого послания, выразились не только в неоднократных призывах утвердить преемственность национальных историко-культурных традиций, но также и в конкретном желании создать традицию преемственности российского президентства.

Смерть Бориса Ельцина и церемония государственного прощания с ним окрасили это желание искренними, хочется полагать, чувствами. Впервые после долгого перерыва Владимир Путин публично, пусть и кратко, отдал должное историческим заслугам покойного президента и сообщил, что его именем будет названа Президентская библиотека, реализуемая как большой культурно-идеологический проект.

Возможно, именно общая «переходная» тональность послания побудила оставить за кадром целую группу свежих политических и экономических проблем – от неконтролируемого укрепления национальной валюты до скандалов вокруг антивластных маршей в столицах (небольшими исключениями стали лишь защитительные слова в пользу нововводимой пропорциональной системы выборов – вероятно из-за растущей критики, которой она подвергается; а также поддержка реконструкции верхней палаты по мироновскому варианту, вызвавшая радостные аплодисменты автора).

Но большую часть послания – примерно две трети его объема, стали два блока установок, призванные дать ответы на ключевые запросы как народных масс, так и группировок, обеспечивающих преемственность власти.

Кремленологи заранее готовились сравнить объем и характер частей послания, посвященных социальным темам (Дмитрий Медведев), и темам экономико-стратегическим (Сергей Иванов), дабы из этого сравнения сделать вывод, кто из кураторов-преемников нынче впереди.

Объем блоков оказался примерно одинаковым, а тональность оценок и прогнозов в обоих случаях дружелюбна.

Разве что расклад госсубсидий на «блок Иванова» более детален. Но это не обязательно знак первенства в гонке претендентов. Просто заявки хозяйственных лоббистов всегда конкретнее, чем запросы социальных конструкторов, призванных заниматься сложнейшими проблемами, сама рецептура решений которых является предметом споров.

Но есть нечто принципиально объединяющее подходы к обоим блокам – «медведевскому» и «ивановскому». И на социальные, и на экономические проекты предусмотрено мощное государственное финансирование.

Помимо второстепенных, хотя и знаменательных источников средств (вроде выручки от продажи остатков ЮКОСа), предполагается пустить на них текущие нефтегазовые доходы.

Ради этого от прежнего резервуара нефтедолларов, Стабилизационного (в дальнейшем – Резервного) фонда, отделяется Фонд будущих поколений, который отныне благоразумно переименовывается в Фонд национального благосостояния. А доходы этого нового фонда, в свою очередь, задумано делить (надо думать, пополам) между обоими блоками.

Таким способом Путин хочет резко увеличить жилищное строительство – не до предполагавшихся ранее в качестве ориентира 80 млн. кв.м , а до 100, если не до 140 млн. кв.м жилья в год (в 2006-м, напомним, было построено менее 60 млн. кв.м).

Сверхускоренное строительство нового, а также ремонт и расселение старого жилья – это первый новый приоритет «медведевского» блока. А другой его приоритет – реконструкция пенсионной системы.

Хотя Путин формально и гарантировал неповышение пенсионного возраста, но предложил добиться более существенной вещи – добровольного продления трудовой деятельности в обмен на последующий рост пенсий. Вместе с другими упомянутыми им пенсионными новациями, это способно было бы оздоровить нашу пенсионную систему.

Проблема в том, что с предыдущими подобными попытками аппарат управления не справился, а новые планы требуют не только других управленцев, но и мощнейших государственных вливаний.

А ничуть не меньшие вливания подразумеваются также и в другом секторе – в экономическом «блоке Иванова».

Здесь полным ходом идет создание гигантских окологосударственных корпораций – в атомной промышленности, в авиастроении, в судостроении, в нанотехнологиях и т.д. Предполагается, что именно такие суперструктуры, опираясь на материальную и административную мощь государства, совершат технологический рывок и со временем победят конкурентов на внешних и внутренних рынках.

Вопрос о сегодняшней их конкурентоспособности, благодаря щедрым и детально расписанным госсубсидиям, так же теряет свою актуальность, как и вопрос о способности казны оплатить гигантские социальные проекты.

Но и то, и другое, да еще и сразу, может практическим порядком обсуждаться в одном и только в одном случае – если нефтегазовые доходы останутся такими же огромными, как сейчас, а еще лучше – будут по-прежнему расти год от года. Это невысказанное допущение и лежит в основе обоих запроектированных чудес – социального и экономического.

Так ли будет на самом деле, не ведомо никому. Но президентское послание-2007, хотя и оперирует трехлетними, пятилетними и даже двенадцатилетними программами, главным своим острием нацелено на ближайший год – 2008-й.

Год, который почти и не упоминается в нем напрямую, но диктует и не совсем привычное содержание, и почти совсем непривычную тональность путинского послания № 8.