Первый тур президентских выборов во Франции остался за Саркози. Согласно финальным данным МВД, за 52-летнего правого кандидата проголосовало 31,18% избирателей, за 53-летнюю социалистку Сеголен Руаяль – 25,84%. Именно эти двое и проходят во второй тур, назначенный на 6 мая. Третье место занял центрист Байру с результатом 18,57% - это втрое больше, чем у него было на выборах 2002 года. 10,44% голосов взял радикал-националист Ле Пен. Что касается остальных восьми кандидатов, то среди них лучший результат – 4,08%, худший – 0,34%. Явка в итоге составила 83,77% избирателей – это на несколько десятых процента меньше, чем в 65-м году, когда выбирали де Голля.

Один результат выборов очевиден уже сейчас. И сами политики, и социологи в один голос говорят о смене политического поколения, и говорят не на пустом месте: действительно, 74-летний Ширак и 78-летний Ле Пен сходят с дистанции (Ширак – точно, Ле Пен – скорее всего), а все три новых лидера, Байру, Руаяль и Саркози – 50-летние бэбибумеры. Однако баланс сил между ними на ближайший политический цикл только определяется – и более того, хотя во второй тур, как и полагается, прошли только двое - Саркози и Руаяль, распределение голосов будет зависеть не только от них.

Интересы всех 12 кандидатов переплетены даже больше, чем раньше, поскольку теперь Сего и Сарко, на двоих собравшие меньше 60%, будут биться как раз за голоса тех, кто сошел с дистанции. Все ясно пока только с мелкими левыми – пятеро кандидатов уже поддержали Руаяль. Но у них только 10% голосов на всех, и проблемы это не решит. Ситуацию определят в первую очередь голоса Байру и Ле Пена, и поэтому едва ли не главный вопрос перед вторым туром – кому они их отдадут (и отдадут ли).

Электорат Ле Пена, по идее, должен был бы перейти к Саркози с развернутыми знаменами. Саркози, в сущности, предлагает приглаженный и цивилизованный вариант лепеновской программы, особенно в том, что касается миграционной политики. Однако в этом и может оказаться проблема: во-первых, сам Ле Пен его за это, мягко говоря, не любит, а во-вторых, те из его сторонников, кого устраивала менее радикальная программа Сарко, за нее уже проголосовали. Не исключено, что в итоге обиженный старичок Ле Пен, которому уже точно никогда не быть президентом, решит напоследок хлопнуть дверью. То, что он отдаст голоса Сеголен, маловероятно, хотя и не невозможно; но и если он просто призовет своих сторонников бойкотировать выборы или будет ругать Саркози, последнему легче не станет.

Впрочем, главную интригу представляет сейчас Байру с его почти 19% голосов. Правда, здесь серьезных неожиданностей никто не ждет – он все-таки правоцентрист, и поэтому считается маловероятным, что он решит поддержать Руаяль. Однако полностью исключать этого нельзя, к тому же Байру делает упор на свою самостоятельность как политика, а в таком случае располагаться под плечом у Саркози ему невыгодно, пострадает имидж «третьей силы». Саркози, правда, это должен понимать и почти наверняка пойдет какие-то уступки – они могут быть связаны с июньскими выборами в парламент, где центристам понадобится поддержка правых. Тем не менее, пока не ясно, устроит ли это Байру, который только набирает ход в политике, и поэтому может предпочесть принципиальность компромиссам.

Нужно учитывать и то, что избиратели – не котята, просто так отдать их невозможно. Французское общество может решить проблему само по себе, вне зависимости от того, что говорят его политические лидеры – и здесь риски больше для Сарко, который может попасть под протестное голосование: многие французы считают его опасным для страны радикалом. Как политик Саркози, безусловно, компетентнее Руаяль, и его программа смотрится четче и убедительнее, чем расплывчатые посулы конкурентки – но этого может оказаться недостаточно. Правда, переоценивать силу левацких настроений в стране тоже было бы неправильно – буржуа с правыми взглядами ведут себя куда тише, но в электоральном плане являются грозной силой.

Что касается главного для России вопроса – как все это скажется на отношениях с Москвой – то здесь ничего определенного сказать по-прежнему нельзя. До сих пор внешняя политика кандидатов особо не интересовала, и даже если ко второму туру ситуация изменится, не факт, что это повод для серьезных выводов: кампания вообще строится на популизме. В такой ситуации можно с уверенностью ждать и от Сеголен, и от Саркози критики в адрес России – после Литвиненко и мюнхенской речи Путина именно это хочет слышать европейская публика. Но как новое поколение политиков на самом деле представляет себе российско-французские отношения, можно будет понять только после 6 мая, когда предвыборные страсти, наконец, улягутся.