В четверг Анатолий Чубайс два часа давал показания в Мособлсуде по делу о покушении на себя самого. О чем именно он говорил, неизвестно, поскольку дело идет в закрытом режиме, и Чубайс, как и прочие его участники, попадает под подписку о неразглашении. Поэтому он смог только сообщить о своих впечатлениях, связанных с самим ходом процесса – по его мнению, суд «пытается разобраться… давая одинаковую возможность защите и обвинению высказываться». Отметались при этом только вопросы, не имевшие отношения к сути обвинений – «когда вопросы по существу, то по существу, а когда начинается попытка политической дискуссии о приватизации и цене ваучера и т.д., то тогда это теряет всякий смысл». Чубайс сообщил также, что при необходимости готов явиться в суд еще раз. Между тем, адвокат Квачкова сообщил, что обвиняемый заготовил к Чубайсу 660 вопросов, но задать из них смог только 30.

На данный момент дело Квачкова потеряло, кажется, уже всякий смысл – как раз благодаря режиму секретности. В какой-то момент такой режим был оправдан хотя бы возможным политическим резонансом: Квачков порывался пойти в политику, и власти могли быть заинтересованы в том, чтобы помешать ему стать героем для левацки настроенных ура-патриотов. Но опасность давно прошла, ура-патриоты уже десять раз переключились на другие занятия и нашли себе других героев. Сюжет интересует теперь скорее обычную публику – и почему ей тоже ничего не рассказывают, понять трудно. Во всяком случае, рациональных оснований здесь не прослеживается – серьезной гостайне в деле просто неоткуда взяться, что же до возможного воздействия на общественное мнение, то едва ли рассказ о Квачкове инспирирует возникновение новых чубайсоборцев. История вообще проходит не столько по политическому, сколько по «желтому» разряду – по схожим соображениям страна недавно с трепетом следила, в какую аварию попал Сулейман Керимов и что будет с ним и с его «Феррари». Соответственно, и засекречивать сюжет можно, либо чтобы прикрыть огрехи следствия, либо просто по инерции. Но и то, и то – недостаточные основания, чтобы оправдывать нынешнюю диковинную ситуацию, когда СМИ сообщают о 660 вопросах, подготовленных для слушаний, но не могут рассказать о содержании даже одного из них.