В течение многих десятилетий считалось, что из всех мест для демонстрации политических амбиций Аушвиц является наименее подходящим. Считалось, что нацистская фабрика смерти с ее сохраненными для потомства огромными складами того, что осталось от жертв - очков или детской обуви, это то, что смутит любого долдона. Столь страшное место должно было смирять - и вправду смиряло - всякий гонор. Но все - не до бесконечности, и Аушвиц тоже было решено сделать местом весьма актуальной ныне бескомпромиссной борьбы с уже пятнадцать лет как не существующим СССР.

Посол Польши в Израиле Агнешка Магдзяк-Мишевская, являющася членом Международного совета Освенцима, дала интервью, где разъяснила, почему представленная Россией часть экспозиции музея в Аушвице не может быть допущена к показу: "Международный совет Освенцима, в который входят представители Польши, Украины, Израиля, Соединенных Штатов, Великобритании, Германии и Франции, не разрешил открывать эту экспозицию из-за исторических ошибок", поскольку нужно, "чтобы в музее показывалась правда, а не пропаганда", тогда как Россия желает вести в Аушвице прямую советскую пропаганду. Которая заключается в том, что "в качестве "советских" жертв указаны жители трех балтийских республик, которые на карте представлены как часть СССР". То же самое с Польшей  - "В 39-м году был подписан пакт Молотова-Риббентропа, Польша была разделена между Германией и Советским Союзом. Та часть довоенной Польши, которая досталась СССР, на этой карте тоже указана как часть Советского Союза - и жертвы названы "советскими жертвами". И не только с гражданскими, но и с военнопленными, погибшими в Аушвице - тоже пропаганда - "Все они названы в российской экспозиции "советскими военнопленными", без указания того, что среди них были русские, украинцы, белорусы и так далее".

То есть недобросовестной пропагандой признается констатация того факта, что евреи, жившие на землях, аннексированных в 1939-40 гг. и депортированные затем немцами в Аушвиц на уничтожение (равно, как и другие жители этих земель, избежавшие такой участи ) по состоянию на лето 1941 г., т.е. на момент начала немецкой оккупации, были гражданами СССР.

Возникает вопрос: а чьими гражданами они тогда были? Аннексия тем и отличается от оккупации, что население присоединенных земель имеет тот же набор прав и тот же статус, что и население присоединившей страны. Можно рассуждать о том, обширен ли был этот набор прав и завиден ли был этот статус, а также спрашивать о том, хорошо ли перекраивать карту по соглашению с Гитлером. Но при всей невеликой завидности статуса и при всей непохвальности сговора с Гитлером как это может отменить приобретение населением новых земель того же гражданского статуса - а речь ни о чем другом не идет, - который был у населения СССР в границах 1938 года. В чем тут советская пропаганда? - в констатации того неотменяемого факта, что присоединенное население паспортизировали на общих основаниях?

При этом у польских переработчиков истории не хватает ума даже для того, чтобы понять, какие сложности они порождают, выступая против очевидности. Во-первых, по какому гражданству проводить погибших в Аушвице виленских евреев. Если они на момент гибели были не советские граждане, то какие - польские или литовские? Установление прав на погибших евреев тут можно продолжать до бесконечности. Во-вторых, как быть с нееврейским населением Гродно или Львова, пережившим войну и оккупацию. В каком гражданстве жители этих городов состояли в 1945 г.? в 1975 г.? Если в советском, то почему это не относится к жителям этих городов по состоянию на начало 1941 г.? Что изменилось? При этом непонятен и нынешний статус населения тех областей сегодняшней Белоруссии или Украины, которые до 1939 г. принадлежали Польше. Имеет Польша претензии к Минску и Киеву на возвращение территорий, присоединенных СССР в 1939 г., или не имеет? Вопрос не праздный, поскольку, согласно версии польского посла и Международного общества Освенцима, по состоянию на 1941 г. советская аннексия не меняла гражданства жителей аннексированных земель, а затем вроде бы поменяла - ибо иначе и они, и их потомки вплоть до сего дня, были бы польскими гражданами. Если выходит, что все-таки поменяла, то в какой момент?

Ведь правовая логика Международного общества и наших польских друзей никак не связана с фактом гибели евреев в Аушвице. Она применима к жителям любых земель, аннексированных любой страной. Например, в 1938 г. Германия аннексировала сперва Австрию, а затем Судетскую область, включив их в состав рейха в качестве новых земель, жители которых стали гражданами Германии. Возникает вопрос, можно ли, подсчитывая боевые потери вермахта во II мировой войне, включать туда тех павших солдат, которые происходили из Судет, Зальцбурга или Тироля - или же считать павшего на Восточном фронте судетского немца гражданином Чехословакии?

Что же до претензии на селекцию погибших в Аушвице пленных красноармейцев по национальному признаку, то столь острый интерес к национальности пленных бойцов РККА до сего времени был свойственен лишь компетентным инстанциям Третьего рейха, занимавшихся формированием противосоветских национальных соединений из числа пленных. С точки зрения и стран антигитлеровской коалиции, и населения Европы, желавшего окончания гитлеровского владычества над ней (а оно было, это желавшее население - иначе бы не было бесчисленных французских avenues и rues de Stalingrad), национальная, а равно территориальная  принадлежность красноармейцев, погибавших в боях с Гитлером (или же в злом плену), не имела значения. РККА была единой армией с единым командованием, и ее бойцы назывались советскими солдатами (вар: русскими, вар: Иванами). Что случилось такого, что называть их так, как называли и во время войны, и более чем полвека после нее, теперь есть не правда, но пропаганда?

Можно задним числом не любить не существующий более СССР. Можно даже страстно его ненавидеть. Но тут случай такой страсти, которая лишает последних остатков рассудка, когда объективные исторические факты и объективные именования отвергаются с такой энергией, которой и советский агитпроп лучших своих времен мог бы позавидовать. Такое самоутверждение новых великих европейских держав даже и на фоне простой военно-исторической дискуссии смотрелось бы не лучшим образом. На фоне же Аушвица и складов с детской обувью такое самоутверждение вызывает некоторые сомнения в человеческом звании самоутверждающихся.