«Политическая весна», о которой довольно подробно написал Олег Кашин, пока не слишком благоухает. Нижегородский «Марш несогласных» 26 марта, должный являться региональной передышкой между питерским и московским выступлениями «Другой России» (3 марта и 14 апреля соответственно), вышел не очень эффектным. Задолго до «марша» власти Нижнего Новгорода предприняли массу усилий по недопущению акции: слишком уж показательным было выступление оппозиции в Санкт-Петербурге. Валентине Матвиенко ошибки правоохранителей сошли с рук, но нижегородскому мэру Вадиму Булавину вряд ли стоило рассчитывать на подобное снисхождение. Несмотря на то, что масштаба петербургского «марша» с его тысячами горожан на Невском проспекте, прорванными кордонами ОМОНа etc повторить в Нижнем не удалось (впрочем, на это даже «Другая Россия» не рассчитывала), а милиция действовала превентивно и жестко, оппозиционерам, на первый взгляд, есть, чем гордиться.

На акции, кроме традиционных лозунгов «другороссов», должны были прозвучать прямые и справедливые претензии нижегородским властям. Провинция обычно очень неохотно воспринимает риторику о «свободе слова» или «преступном режиме», но всегда откликается, когда речь идет об ущемлении ее собственных прав. «Другой России» удалось актуализировать обычно не часто вспоминаемые городские проблемы: например, масштабное и далеко не всегда согласованное с жителями строительство или традиционно хромающее почти везде обеспечение льготников лекарствами. Удалось сторонникам Михаила Касьянова и попасть «под раздачу»: весь день в «живом журнале» и СМИ с завидной периодичностью появлялись сообщения о задержаниях, обысках и снятии с поездов членов оргкомитета «марша» и активистов. «Преступный режим» оказался, увы, таким, каким его хочет представить «Другая Россия». Нижегородские правоохранители очень помогли оппозиционерам, которые, разумеется, от задержания своих лидеров (например, главы комитета против пыток Игоря Калягина) и активистов (все той же помощницы Гарри Каспарова Марины Литвинович) только выиграли. Впрочем, с поезда сняли и прибывших в Нижний Новгород «для противодействия «маршу» «евразийцев». Нижегородские власти можно понять: кто там без поллитра разберет, в чем разница между ЕСМ, ОГФ и АКМ. Провинциальному начальству не до столичных идеологических тонкостей. Им дело надо делать. И они его сделали - как сумели. Внушительное представительство милиции и очень скромное количество самих участников «марша» (около 30-40 человек) показало, что превентивные меры возымели свое действие: «второго Питера» из Нижнего Новгорода не вышло.

Но и праздновать победу нижегородские власти вряд ли могут. Противодействовать «маршу» можно было не столь неуклюже, не прибегая к «Городу мастеров», организаторы которого, по заявлению Булавинова, подали заявление на несколько дней раньше «Другой России». «Маршевцы», разумеется, не могли не воспользоваться тем, что мэрия запретила им пройти по улице Горького, предложив для митинга площадь Ленина. По всем законам жанра, они должны были отказаться, и они отказались. «Выписывание» из других регионов ОМОНа, как и его количество, тоже выглядело удручающе. Оппозиционеры просто обязаны теперь возрадоваться: «власть нас боится», и даже если власть на самом деле ничуть не испугалась тридцати человек, подать это можно именно таким образом.

Лучшим выходом в Нижнем, как и в Питере, было  бы, конечно, разрешение «марша»: едва ли митингующих набралось бы больше полутора сотен человек; они мирно прошли бы под своими знаменами и разбрелись по домам чай пить: беспорядки в Нижнем Новгороде никто устраивать бы не стал, толку-то с них, с этих беспорядков? Обеспечение безопасности при таком развитии событий и обошлось бы дешевле и выглядело бы как спокойная реакция сильной, уверенной в себе власти на выступление маргиналов. Вместо этого в центре города было не продохнуть от милиции. Самое важное, впрочем, заключается в том, что те проблемы, о которых хотели сказать немногочисленные нижегородцы, собравшиеся на марш, никуда не исчезли, и решать их все равно придется.

В итоге весь этот коллективный психоз с манифестациями и их запретами у обывателя вызывает все больше раздражения - в «политической весне» нет ни бодрости, ни цветения, одна только грязь и распутица.