Кажется, наши власти предержащие подумывают: а не порадовать ли публику еще одним переворотом в политической системе?

В Госдуму только что поступил законопроект о введении всенародной выборности сенаторов.

Единороссовское большинство петербургского парламента самым стремительным образом утвердило этот проект и в порядке законодательной инициативы переправило его в парламент федеральный. Где идея попала на прекрасно удобренную почву.

Ведь три месяца назад думский председатель Б.В. Грызлов уже сообщал, что подобный проект (то ли точно такой же, то ли похожий) в Думе лежит. И притом проект хороший, подлежащий быстрому принятию, но при этом, как признал сам спикер – «сырой».

Теперь, после северопальмирской апробации, «сырость», видимо, преодолена, и законопроект можно брать в работу. Суть его проста и клонится к демократизму. Если сейчас сенаторов назначают местные администрации и местные парламенты, то впредь предлагается передать их избрание народу. Пусть выбирают, кого хотят. При условии, что кандидатов предложит местная администрация (не меньше двух), а также спикер регионального законодательного собрания, а также (если захотят) партийные фракции в этом собрании.

Сиюминутный смысл либерального замысла никто и не скрывает. Россия «Единая» борется со «Справедливой». Фигура спикера нижней палаты противостоит фигуре спикера палаты верхней. А спикер С.М. Миронов – как раз и есть тот самый невсенародно избранный сенатор, и притом именно от петербургского парламента, каковой сенаторский тип петербургским проектом упраздняется как социальное явление.

Но не все так просто. Никто иной, как спикер Миронов, уже успевший объявить, что данная новация противоречит законодательству, некогда сам был горячим сторонником принципа выборности. И в 2002 году выдвигал собственный проект ее введения.

Дело тогда не заладилось, но факт налицо. Чувство неловкости, которое вызывает верхняя палата, формально наделенная широчайшими полномочиями, но весьма странным образом комплектуемая, возникло отнюдь не сегодня. Это чувство присутствует постоянно, и, значит, Совет Федерации когда-нибудь обязательно будет преобразован.

Следовательно, стоит приглядеться к последнему по счету проекту этого преобразования, какими бы ни были обстоятельства его сочинения.

Популярный довод против этой и подобных ей новаций отсылает к действующей Конституции 1993 года. Она будто бы запрещает прямое избрание сенаторов.

Откроем 5-ю главу, посвященную парламентским палатам. Статья 95.2: «В Совет Федерации входят по два представителя от каждого субъекта Российской Федерации: по одному от представительного и исполнительного органов государственной власти».

Здесь действительно не сказано, что сенаторов выбирают. Но согласитесь, что ни слова не сказано, и что их не выбирают. Более того, дальше уточняется (статья 96.2), что «порядок формирования Совета Федерации устанавливается… федеральным законом».

А в этом федеральном законе как раз и можно записать, что их избирает народ. А при желании там можно даже записать, что выбор способа появления сенаторов отдается на усмотрение субъектов Федерации. В одном, скажем, их могут выбирать, в другом – назначать. Конституция этому формально не препятствует.

Правда, парламентарии из нижней палаты в 5-й главе именуются депутатами Государственной Думы, а парламентарии из верхней – членами Совета Федерации. И вдобавок говорится, что нижняя палата комплектуется путем выборов, а верхняя – формируется.

Но опять-таки, ни слова не сказано, чем депутат в политическом смысле отличается от члена, и отсутствует даже малейшее разъяснение, чем именно формирование палаты отличается от всенародных ее выборов.

Конституционные пассажи на эту тему нарочито невнятны, и именно поэтому могут быть истолкованы как угодно. Прямой запрет на выборность сенаторов в Конституции отсутствует.

Зато там довольно однозначно изложен принцип, лишающий эту выборность какого-либо смысла.

Это все та же статья 95.2, предписывающая посылать в верхнюю палату по одному представителю от исполнительного органа и по одному представителю – от местного парламента.

Допустим, этих представителей выбирает народ. Но перед кем они будут нести ответственность? Допустим, что всенародно избранный представитель исполнительного органа государственной власти (а попросту представитель местного губернатора) действительно вообразит, что он отвечает за свои действия не перед своим губернатором, а перед своими избирателями. Но ведь губернатор-то с этим не согласится и будет прав: по Конституции, это его, губернатора, представитель, его сенатор. А с какой стати тогда народу избирать не «своего», а «чужого» сенатора?

Разумеется, можно что угодно истолковать как угодно. В том числе и статьи Конституции. Да только зачем? Если принять единороссовско-петербургский законопроект, то после первых же выборов хитрость, в нем заложенная, обернется либо отречением избранника от своих избирателей, либо его конфликтом со структурой власти, представителем которой он формально должен выступать.

Особенно пикантно будет смотреться распря между всенародно избранным сенатором и номинальным его шефом – невсенародно назначенным губернатором.

Надо признать, что даже тот, давний проект Миронова и его соавторов выглядел чуть-чуть рациональнее.

Губернаторов тогда всенародно выбирали. Вот и предлагалось: пусть у каждого кандидата в губернаторы будет свой кандидат в сенаторы, и их выберут в паре – примерно как президента и вице-президента США. Такой сенатор был бы, конечно, подчиненным своего патрона, но, делая выбор между парами, избиратели получали бы дополнительную информацию о составе и духе команд, борющихся за власть в данном регионе.

Правда, и тогда курьезно смотрелось всенародное избрание сенаторов от местного законодательного органа. То ли каждый кандидатский список нес внутри себя «своего» сенатора-кандидата. А может даже, и каждый отдельно взятый кандидат в местный парламент мог иметь в своем распоряжении личного претендента в сенаторы, после выборов могущего быть выставленным на парламентский тендер.

Как видим, плюсы у той, мироновской, системы хоть были, но маленькие. У ныне предлагаемой их нет совсем.

Вернувшись к истокам, убедимся, что профанация сенаторского звания – это непрерывный процесс, которому уже скоро полтора десятилетия.

Прямые выборы в верхнюю палату были объявлены осенью 1993 года, в послеоктябрьской суматохе, еще до того, как утвердили конституционный проект. Первое поколение сенаторов всенародно избиралось одновременно с голосованием по Конституции, в которую к тому времени под нажимом губернаторов вписали ту самую статью 95.

Вспомним, что именно то, признанное временным, сенаторское поколение как раз и оказалось самым эффективным и уважаемым из всех. Два года спустя его заменил ареопаг из губернаторов и региональных спикеров.

При очевидных недостатках, этот второй состав, напоминавший по структуре и общественной роли ЦК КПСС, был поэтому кое-как укоренен в сознании общества, да и по определению состоял из людей с весом.

Нынешняя популяция людей без веса вообще ни в чем не укоренена, исполняет чисто техническую сторону работы верхней палаты, и вдобавок предприимчивой своей частью постоянно впутывается в разные истории.

Статья 95 давно исчерпала свою роль и превратилась в одну из многих странностей нашего политического устройства. Но обновить отдельно взятую верхнюю палату с помощью каких-то отдельно взятых, и, в свою очередь, странных избирательных процедур никоим образом невозможно. В нашей ли нынешней политической системе – дефицит замысловатого и странного, и эта ли странность – главная?

Думаю, что предел политической запутанности и так уже почти достигнут, и при любом дальнейшем направлении своей эволюции, системе власти суждено обрести большую, чем сегодня, ясность и понятность. Вот тогда, в увязке с другими вопросами, сама собою прояснится и судьба нашего правительствующего Сената.