"Мы не знаем, кто нас окружает". Это парадоксальное, на первый взгляд, заявление прозвучало из уст начальника управления Президента РФ по межрегиональным и культурным связям с зарубежными странами Модеста Колерова на его лекции перед студентами МГУ, которую Фонд «Государственный Клуб» провел 23 мая 2006 г.

Такая оценка имеет свою предысторию. По словам самого Колерова, он представитель того поколения конца 70-х и начала 80-х годов, которое не только увлекалось разного рода марксистскими ревизионизмами и открыло для себя, что Ленина можно противопоставлять Сталину, Маркса – Ленину, но и услышало вывод, который был сделан Юрием Андроповым в статье «Карл Маркс и развитие социализма в СССР»: мы не знаем, в каком обществе мы живем. Так вот применительно к нашим отношениям с сопредельными новыми государствами андроповские слова можно повторить снова. Мы не знаем, кто нас окружает, часто путаемся в собственных же понятиях. И все еще продолжаем считать себя соотечественниками, единым народом, хотя бы в День Победы.

А между тем, – замечает докладчик, – непредвзятые исследования подтверждают: на всем постсоветском пространстве Российская Федерация – самая свободная страна. Только у нас есть федерация, только у нас существуют конституционные гарантии прав национальных меньшинств, у нас есть возможности для реализации их интересов. Ни в одной из постсоветских стран федеративных отношений нет, в них построены более или менее жесткие этнократические режимы, исключающие какое бы то ни было заметное участие национальных меньшинств в политике.

Исследование, проведенное еще в 90-х годах, показало, что в поисках этнополитической идентичности так называемые элиты постсоветских стран пытались доказать, что на протяжении тысячи, а то и полутора тысяч лет там существовали независимые государства, свободные от чьего бы то ни было влияния. Эти попытки нашли свое отражение в школьных учебниках. Однако весна национального освобождения прошла очень быстро. И оказалось, что даже если не признавать реальность проблем, которые накладывает на общество клановая экономика, территориальные конфликты с соседями, – все равно придет человек, только уже не с ружьем, а с автоматом, и заставит посмотреть в это зеркало.

«Значительная часть постсоветских государств, – отметил Модест Колеров, – пережили и переживают тяжелые межэтнические, межкультурные, социальные конфликты. Инерция процесса, который был начат сто лет назад распадом Австро-Венгерской, Османской и Российской империй, далеко не исчерпана. Она была продолжена распадом Британской империи, деколонизацией, сегодня – распадом Югославии и даже Чехословакии. И еще не вечер… Я не говорю, плохо это или хорошо. Это – исторический факт».

Процесс может мимикрировать под евроатлантические ценности, и как показывает опыт Молдавии, даже отчаянные коммунисты могут чуть изменить логику принятия решений, – и тогда все становится возможным. Им уже можно подавлять национальные меньшинства, можно убивать политических противников, можно бросать их в тюрьмы. «Возрождается тот самый тоталитаризм, с которым мы все боролись, – считает Колеров. – Мы его в дверь, а он в окно».

Студенты, собравшиеся в аудитории, забросали гостя вопросами. Их интересовали прежде всего отношения России с Украиной, с непризнанными государствами, методы российского влияния на процессы, происходящие на постсоветском пространстве. А действуем там не только мы. Американцы тоже стремятся подготовить новую элиту, новых лидеров – под себя.

«Не следует увлекаться терминологическими заморочками, – отвечал Модест Колеров, – надо всегда спрашивать: а что ты подразумеваешь под словом «лидер»? Зачастую имеют в виду удобную марионетку на веревочках. К 2020 году элиты в сопредельных с Россией государствах могут оказаться гораздо дальше от своих народов, чем это было при СССР». Вызвано это, помимо прочего, и тотальным снижением уровня образования вследствие разрывов культурных связей. Русские школы – даже там, где их много – умирают. Они не в состоянии обеспечить достаточное качество изучения русского языка, чтобы выпускники смогли потом реализовать свое право на получение высшего образования. Демократическое большинство населения этих стран лишено культурной альтернативы и возможности занять достойное место в обществе. И даже в случае миграции в Россию оно обречено на неквалифицированный труд. Так «освобождение» от России оборачивается полной зависимостью от чужой воли.

«Национальные элиты этих стран, – заметил Колеров, – не пострадают. Пострадают национальные интересы. А наши российские национальные интересы в этом контексте абсолютно совпадают с коренными национальными интересами сопредельных стран – их подлинной свободой и суверенитетом. Попытки включения постсоветских государств в какой-то глобальный мировой проект неизбежно оборачиваются строительством марионеточного санитарного кордона. Если еще в 80-90-е годы в обществе было распространено мнение, что западная колбаса лучше свободы и независимости, то теперь евроколбаса даже не пытается гарантировать реальной свободы. Я сам заблуждался, полагая, что евроатлантистам будут выгодны вдоль наших границ стабильные, пусть и антироссийские режимы. Однако время управляемых конфликтов прошло. Они готовы согласиться на то, чтобы этот санитарный кордон оставался нестабильным, пустить «ток» вдоль наших границ. Однако марионеточная нестабильность прямо противоречит   национальным интересам постсоветских государств».

«Нам, – продолжил Модест Колеров, – не нужна какая-то «удобная» элита в сопредельных государствах. Любая элита неудобна, потому что она защищает свои интересы. Нам важно, чтобы эта элита выражала национальные интересы, а не выполняла роль марионеток».

В нашей политике «хвост» не будет вилять «собакой», Россия не станет делать ставку на личности, а будет работать со всеми. И пора бы уже внести ясность в риторику об интеграционных процессах. «Не реализован еще огромный массив решений, принятых в рамках СНГ, – заметил докладчик. – И если мы не сумеем обеспечить в РФ гражданские, гуманитарные права граждан, к примеру, Армении или Азербайджана, а граждан России в других странах СНГ, то о каких дальнейших интеграционных процессах можно говорить? Надо просто сосуществовать так, чтобы это соответствовало мировым стандартам. И если раньше существовала такая «фишка» интеграции, реинтеграции и т.д., которую использовали наши соседи, то сейчас она не работает. Не все из наших уважаемых соседей это поняли и долго еще пытались нас «разводить». Но мы теперь руководствуемся своими национальными интересами. А они совпадают с национальными интересами наших соседей, если они подчинены суверенитету и независимости».  

Отношения с Украиной, крупнейшим из постсоветских государств после России, будут честными и равноправными. Никаких иных нет и быть не должно, считает Модест Колеров. А что касается организации ГУАМ, антироссийская направленность которой, по его мнению, сомнений не вызывает, то надо подождать, как вошедшие в нее страны – особенно такие разные по потенциалу, как Украина и Грузия или Азербайджан и Молдавия, будут развивать свободный рынок. «Я с интересом посмотрел бы на того экстремального спонсора, который рискнул бы оплатить такие экономические отношения», – заметил он.

Живой интерес у студентов вызвала тема непризнанных или самоопределившихся государств. Что Россия в силах сделать для облегчения положения и защиты живущих там соотечественников, насколько важны прецеденты Косово и Черногории?  

«Там не просто наши соотечественники, – внес ясность Колеров. – Там сотни тысяч граждан России. Я обратил бы ваше внимание на формулировку президента Владимира Владимировича Путина, который в 2004 году, говоря об уважении территориальной целостности сопредельных государств, настоятельно увязал этот тезис с защитой интересов российских граждан».

Один из вопросов прозвучал, что называется, в лоб. Американские аналитики уже расписали, где ожидаются новые войны в скором времени. А будет ли воевать Россия? И где?

«Не знаю, – ответил Модест Колеров. – Придется там, где будет непосредственная угроза нашим национальным интересам, угроза российским гражданам. Думаю, я достаточно прозрачно сказал».

В странах, на территории которых образовались самоопределившиеся государства, сформировался на сегодня устойчивый национальный консенсус, нацеленный на их удушение. И только широкая демократизация, отказ от подавления может помочь реализовать право на самоопределение. Открывает ли новый путь референдум по типу того, что прошел в Черногории? По мнению докладчика, открывает. Но тот референдум немедленно был признан Евросоюзом. Нет уверенности, что референдумы в Абхазии или Приднестровье будут восприняты столь же благожелательно.

Однако любое право прецедента универсально. И странно было слушать возмущение представителя Голландии, который недавно криком кричал на международной конференции: мы, дескать, не можем позволить, чтобы Косово стало прецедентом. «Интересно, как можно спорить с тем, что исторический факт стал фактом? – прокомментировал это Модест Колеров. – Легко сказать, что Холокост – не прецедент. Но вы его сделали, и мы должны с этим считаться. Вы сделали Хиросиму. А теперь рассказываете нам про любовь и дружбу... Прецедент Косово будет. Это очевидно».