Кончина Туркменбаши Ниязова ставит огромное количество вопросов, главный из которых – развитие ситуации в Средней Азии. По мнению большинства аналитиков, произойти может все что угодно. Но всякий хаос имеет свою логику.

Естественной реакцией соседних государств, прежде всего Узбекистана, неизбежно будет стремление максимально отгородиться от неизвестности, которую представляет теперь Туркмения. Что бы там ни происходило, ничего хорошего оттуда ждать не приходится, поэтому лучше от греха наглухо закрыть границы, законопатить все щели, через которые могла бы просочиться неопределенность.

В Ташкенте президент Каримов наверняка не раз поежится, размышляя о бренности всего сущего, о преходящем характере власти и т.п. Ему, как всегда некстати, напомнили (а такие напоминания никогда кстати не бывают) о необходимости готовить свой уход, находить и пестовать силы, которые подхватят власть у одра почившего правителя. Но, начни он готовить такие силы, все воспримут это как сигнал к гонке, к безжалостной схватке, в ходе которой правитель может быть устранен гораздо раньше намеченного им срока. Эти невеселые мысли, скорее всего, будут угнетающе действовать на разных ныне живущих авторитарных лидеров, заставляя их лишний раз провести ревизию своего окружения в попытках выявить и обезвредить вероятных носителей идей «смены вех», которым было дано такое великое знамение, как смерть самого Туркменбаши.

Но в то же время Каримова, наверняка будет терзать соблазн: а почему бы не воспользоваться ситуацией и не попробовать взять соседа под свой контроль? Как-никак, в Туркмении живет множество узбеков, которые могли бы выступить ценным союзником одного из туркменских кланов в практически неизбежной схватке за власть. Тем самым Ташкент закрепил бы за собой статус истинного гаранта региональной стабильности, с которым уж точно были бы вынуждены считаться все. Для верности можно было бы привлечь к операции и российский «Газпром», посулив Москве всяческие преференции в потенциально мощнейшем туркмено-узбекском газовом консорциуме.

Но подобные виды на дележ «наследства Туркменбаши» наверняка смущают умы и в Тегеране. Не может быть сомнения в том, что Ахмадинеджад мечтал бы о прочном союзе с Ашхабадом в газовом вопросе, а также в том, что касается Каспия. Вы только представьте себе, что можно было бы сделать, если бы Туркмения согласилась бы на стратегическую унию с Ираном, искренне готовым снабжать ее оружием, предоставить пути транспортировки ее газа в сторону Персидского залива и/или Аравийского моря, или даже в Индию! А получить военно-морские базы в Каспийском море! Тогда-то можно будет по-настоящему повести разговор с Азербайджаном о спорных месторождениях, а с Россией – о совместной и равной ответственности за региональную стабильность! Да и в Афганистане можно было бы вместе поработать… Аж слюнки текут!

Итак, вот вам первый круг заинтересованных игроков, которые наверняка будут стараться активно влиять на развитие ситуации в Туркменистане в свою пользу. Но общий расклад таков, что стратегия их поведения, скорее всего, не будет конфронтационной. Соперничество Ирана и Узбекистана в Туркмении не выгодно никому из них. Ташкент это может привести к чрезмерному перенапряжению (все-таки у него «на руках» неспокойная Киргизия и потенциально взрывоопасный Таджикистан, не считая собственных проблем в Ферганской долине). А Иран наверняка понимает, что его единоличное усиление за счет Ашхабада способно вызвать неадекватную реакцию всех его соседей и противников (от Баку до Вашингтона и от Эр-Рияда до Тель-Авива).

Поэтому было бы логично предположить, что одной из тенденций развития региональной ситуации может стать формирование ирано-узбеко-туркменской коалиции. А это выводит нас на второй круг игроков – мировые державы (Россию, США, Китай, ЕС).

Судя по всему, Китай и Россия имеют значительную фору: все-таки они не испытывали такой аллергии к режиму Ниязова, как западные демократии. К тому же Пекин и Москва имеют лучшие, нежели западные столицы, отношения с Ташкентом и Тегераном и располагают таким инструментом, как ШОС. На этой основе Россия и Китай вполне могли бы повнимательнее присмотреться к перспективе более полного вовлечения Туркмении и ее соседей в свою компанию. И они наверняка этим и займутся.

Что касается США и Европы, то их позиции выглядят менее предпочтительными. Дело в том, что ситуация требует активных действий, а на них Запад пока не способен. Единственное, что они могут предпринять – это что-то вроде «цветной революции», например, скупив на корню один или несколько туркменских кланов и придав им десант из осевшей на Западе оппозиции. Но действенность подобного сценария крайне мала: бузу-то поднять можно, но вряд ли приходится сомневаться в решимости туркменских силовиков любой ценой подавить всех, кто попытается учинить переворот. В конце концов, именно силовики по праву считают себя гарантами стабильности и законными претендентами на постниязовскую власть.

И тем не менее, несмотря на кажущуюся бесперспективность, вариант инициированной Западом дестабилизации может быть реализован. Дело в том, что революция в Ашхабаде взорвет весь регион. И тогда масштабное международное вмешательство станет неизбежным. И самым подходящим форматом для него будет НАТО, а не, например, ШОС, ведь Туркменистан – страна нейтральная, к ШОС отношения не имеющая. А сама ШОС – организация еще «зеленая», неопытная, ей будет почти невозможно получить международный мандат на действия вне собственных границ. Тогда как НАТО в подобных делах дока.

Таким образом представляется, что в ближайшее время вокруг Туркмении начнется столкновение двух стратегий: с одной стороны, попытка создания коалиции Ташкент-Ашхабад и Ашхабад-Тегеран, за счет которой попытается расшириться ШОС, а с другой стороны – стремление дестабилизации в Туркменистане ради закрепления в регионе НАТО.

При этом эффективность первой стратегии зависит от скорости принятия решения и быстрейшего достижения многосторонних договоренностей, что само по себе непросто и требует от участников процесса огромной степени взаимного доверия, а значит – чревато многими рисками.

Для второй стратегии временного ограничения нет. Более того, она по природе своей должна быть реактивной, то есть для Запада выгоднее всего инициировать народное недовольство как реакцию на бесцеремонное вмешательство соседей и их союзников, претендующих на свободу, независимость, нейтралитет и т.д. и т.п. гордого туркменского народа, только что освободившегося из-под ига диктатуры. И степень доверия, уровень взаимодействия, синхронизации внутри западного лагеря на порядки выше.

Безусловно, интересам России отвечает реализация первого сценария. Но для его успешного претворения в жизнь, как представляется, было бы полезно заинтересовать партнеров на Западе. Например, "Газпром" мог бы посулить некоторым европейским газовым компаниям участие в разработке туркменского газа и/или в создании новых транспортных коридоров в Китай, Южную Азию или в Европу.

Большая игра входит в очередную стадию. После того, как в Пакистане началось строительство порта Гвадар, Китай начал сближение с Индией, а Исламабад предложил мирное решение кашмирской проблемы, Туркмения не могла не оказаться в центре этой игры. Так что неожиданная смерть Туркменбаши кому-то оказалась очень ко времени.