Собираясь в качестве члена жюри судить состязающихся в устном красноречии Б.Е. Немцова и Д.О. Рогозина (прения «Россия-Грузия - где чистки?», вылившиеся в совокупные обсуждения русско-грузинского конфликта, нелегальной иммиграции, а также «русского марша», участвовать в котором Д.О. Рогозин призвал аудиторию и Б.Е. Немцова), я имел намерение при прочих равных (что то же самое: по возможности) присудить победу Б.Е. Немцову. Уже просто потому, что Борис Ефимович - милый человек, а Дмитрий Олегович - не слишком. К несчастью, Б.Е. Немцов не дал мне никакого шанса присудить ему победу, которая по статуту дебатов присуждается не за идеологию, а исключительно за полемическую технику. Будучи недопустимо вялым, Б.Е. Немцов уступил бодрому Д.О. Рогозину по всем направлениям.

Во-первых, по реакции. Рогозин реагировал стремительно, что в устных прениях очень важно. Такой дар пикировки в режиме реального времени, когда отвечать нужно здесь и сейчас, а остроумие на лестнице никого не интересует, заслуживает зависти. Немцов же отвечал уже многократно произнесенными прежде (им и его коллегами) типовыми фразами. Различие между человеком, импровизирующим на ходу, и человеком, всего лишь доносящим позицию, было чрезмерным.

Во-вторых, по набору риторических средств. По сути, единственным приемом Немцова было повышение голоса. Модуляции громкости, конечно же, необходимы, но недостаточны. Рогозин же играл на вариации стилей (от патетического до нарочито сниженного), на интонациях, на мимике и жесте. Чем он значительно более походил на европейского политикана, риторически выученного и раскованного. Боюсь, что, допустим, в Германии Рогозин вполне мог бы посостязаться с тамошними ораторами. Немцова в тех же немецких предвыборных дебатах тут же бы вынесли за вялость.

В-третьих, по бодрости духа. Существенной ошибкой Немцова была затрагивание темы "Мы люди отставные, наша песенка спета". Как он элегически заметил Рогозину,  "И у нас 2%, и у вас 2%, нас всех закатали в асфальт". В смысле - ничего тут уже не поделаешь, против лома нет приема. Есть прием против лома или нет, но в публичной политической речи не должно быть и намека на такое уныние. Рогозин поступил совершенно верно, не приняв приглашение поиграть в такую интонацию, а избрав другую - "Мя е...т, а я крепчаю".

В-четвертых, по установке на победу. Истый полемист всегда вступает в спор, как будто исполнившись убеждением "Это есть наш последний и решительный бой". Спорить с ним, будучи в настроении "Посидели, поп... дели, отблевались, разошлись" - значит проиграть заранее.

Трудно сказать, бегал ли Рогозин по холмам с мелкой галькой во рту, а равно занимался ли он прочими демосфеновыми тренировками, но вчуже казалось, что занимался. Или фантастический самородок, или хорошая выучка. Немцов не занимался точно.

Это при том, что Б.Е. Немцов (который, впрочем, на дебатах был явно не в форме) у наших правых - еще лучший оратор. Прочих (кроме, возможно, А.Б. Чубайса) выставлять против столь сильного полемиста, как Д.О. Рогозин - еще безнадежнее.

А вместе все это порождает интересную коллизию. Что-то вроде проблемы с положительной обратной связью в социологии - вправе ли социолог публиковать данные о том, что множество людей придерживаются очень опасных, с его точки зрения, настроений, когда он знает, что в силу общественного конформизма число граждан, разделяющих такие опасные настроения, после публикации еще увеличится, и тем самым он, социолог, своей сугубо объективной публикацией внесет свою личную лепту в ухудшение ситуации.

Нечто подобное и на дебатах. Если бы речь шла об искусственных словопрениях в средневековом стиле - что-то вроде "Спора пива и вина", где Немцов представлял бы пиво, а Рогозин вино, - не было бы никаких моральных проблем с тем, чтобы оценивать исключительно полемическое мастерство тяжущихся. От того, что сторонник вина оказался риторически сильнее, никаких особых последствий быть не может. Споры идеологического и политического свойства - случай несколько другой. Отделять суть проблемы от мастерства тяжущихся гораздо труднее. Хотя не только членов жюри, но и публику в зале организаторы дебатов призывают голосовать, оценивая не идеологию, а технику, всем очевидно, что уж публика голосует точно по идеологическим пристрастиям и расценивает признание большей риторической силы своего кумира как его идейную победу. Констатация того, что некто лучше своего соперника владеет техникой публичного спора, записывается победителю в актив весьма расширительным образом - как признание его правоты вообще.

Соответственно, судья, который тоже человек и гражданин, оказывается перед коллизией. Либо судить строго по справедливости - fiat iustitia, pereat mundus -  и тем самым своими руками улучшать рейтинг небезопасному политику. Либо руководствоваться соображениями политической целесообразности и вопреки всякой очевидности присуждать победу слабейшей стороне - лишь бы не добавить дополнительных козырей опасному оппоненту этой слабейшей стороны.

Можно, конечно, удалиться от зла и купить козла, но завтра кто-то другой будет поставлен перед той же дилеммой. Так самые похвальные и невинные упражнения по части гражданской самодеятельности оказываются объективно совсем не безопасными.

Единственный выход - посоветовать либералам и западникам активнее изощрять свой ум, а равно и речевые органы, больше бегая и ораторствуя с камушками во рту. Когда демосфеновы свойства начнут являть не только нацики, арбитры будут гораздо меньше измучены моральными антиномиями.