У Кремля перестали складываться отношения с европейскими властями. В пятницу президент Путин встретится с главами стран ЕС на саммите в Финляндии. В преддверии этого события глава Еврокомиссии Жозе Мануэль Баррозу призвал членов Евросоюза выработать единую жесткую позицию в отношении России. Спросить с нас предложено по блокаде Грузии, убийству Политковской и ратификации Энергетической хартии.

В частности, насчет Политковской верховный еврокомиссар заявил: «Я за то, чтобы мы попросили господина Путина обеспечить правосудие в отношении тех, кто убил журналистку». В вопросе хартии Баррозу прямо призвал «продолжать давление на президента Путина». Как разъяснил Баррозу, «не хочу, чтобы меня заподозрили в конфронтации с Россией, однако я уверен, что мы не достигнем никаких результатов, поступаясь нашими принципами при общении с российскими партнерами».

Обоснованность претензий, по правде сказать, весьма различная. В связи с блокадой Грузии еще можно говорить о принципах – при условии, что акцент будет делаться не на политику властей, а на реакцию российского общества. Вводить против Грузии санкции – наше суверенное право, не говоря уж о том, что г-н Саакашвили их сполна заслужил, только при этом воодушевленные патриотизмом граждане не должны, конечно, плевать на права человека, грузинского, в том числе. Здесь ЕС имеет все основания возмущаться – с этим на местах вышло, прямо скажем, нехорошо, во многом потому, что на этих самых местах о правах любого человека, российского, прежде всего, имеют самое приблизительное представление.

Убийством Политковской корить Россию гораздо сложнее. В принципе, требовать от наших властей его раскрытия излишне, это и так их работа. В России, правда, с расследованием громких заказных убийств дело обстоит традиционно худо, и поэтому можно было бы требовать особого тщания, упирая на особо же вопиющий характер случившегося. Однако по Баррозу выходит несколько иначе: кровавый путинский режим махнул рукой на погибшую за правду журналистку. Между тем, нет никаких оснований считать, что режим не заинтересован в поимке убийц Политковской, тем более что ее гибель и в самом деле причинила ему гораздо больший вред, чем ее же разоблачения.

По поводу Энергетической хартии о принципах лучше не заикаться. Тут никакой идеологии нет, просто конфликт двух хозяйствующих субъектов, России и Европы: мы хотим навязать им свои условия, они нам – свои. Баррозу и коллегам, конечно, обидно, что договориться не удалось, и неприятно, что Москва еще и попыталась расколоть энергетическое единство Евросоюза, но жаловаться тут не на что – ЕС нам не брат и не сват. Бизнес есть бизнес.

Поводов для обострения, таким образом, не то, чтобы нет, но Москва не делала ничего такого, что Европа не могла бы при желании проигнорировать. Ужесточение позиции, тем не менее, имеет место быть – и это чистая инициатива Евросоюза. Судя по всему, дело здесь все же в убийстве Политковской, которое дало тот эффект, которого и приходилось опасаться.

Западные лидеры, еще совсем недавно симпатизировавшие путинской России, решили-таки развернуться лицом к собственному общественному мнению, которое нашу суверенную демократию давно и решительно не жалует. Возможно, дело в антагонизме, заложенном глубоко в европейском сознании – на русского медведя глядят с опаской многие столетия, так быстро от этого не отвыкнешь. Эпоха "демократа" Ельцина, нынче противопоставляемого "тирану" Путину, отнюдь не была исключением: к нам тогда относились столь же кисло, сколь и сейчас, разница лишь в том, что тогда нас упрекали в правовом беспределе, а теперь - в правовом удушье.

С европейскими элитами, кстати, у Кремля сложились особенно хорошие отношения как раз после Ельцина, в ранние 2000-ые, но естественная ротация властей (Шредер-Меркель, Берлускони-Проди и т.п.) эту любовь подкосила, а убийство Политковской, похоже, свело на нет, но уж очень быстро, в считанные дни. Такое форсированное развитие событий, кстати – лишний довод в пользу политической, а не чеченской версии. По крайней мере, если это было пиар-убийство на экспорт, то оно своей цели достигло. И глава Еврокомиссии Жозе Мануэль Баррозу - хотел он того или нет - подтвердил именно это.