Общественная палата (ОП) потребовала от премьера Фрадкова разобраться с дефицитом алкогольной продукции, обрушившимся на страну. В среду Фрадкову было направлено открытое письмо за подписью 38 членов ОП, включая секретаря палаты Евгения Велихова. Текст, который можно изучить на сайте ОП, написан весьма выразительно и неожиданно – по делу.

Сделав все необходимые оговорки по поводу сложности реформы, ее нужности и благих намерений организаторов, общественники задают вопрос, которым уже давно интересуется вся пресса и все обычные россияне, зашедшие в супермаркет за бутылкой. Фрадкову предлагают разобраться, каким образом война с теневым рынком закончилась полным коллапсом рынка легального (потери только для бюджета уже вышли на уровень 9 млрд рублей), и «сообщить, когда все это безобразие закончится?». Перечисляя всех пострадавших от проваленной реформы – оптовики, бюджет, ритейлеры, рестораторы, – ОП не вдается в бизнес-интересы. Этим, по словам Палаты, занимаются профессионалньые объединения, а ОП представляет только обычных граждан России, в данном случае, потребителей. Которых, по выражению палаты, «будто некая машина времени перенесла… в 90-е годы прошлого столетия». «Мы ждем, - заключают авторы письма. – Время не терпит».

Общественная палата до самого недавнего времени оставалась анекдотической конторой. Еще каких-то пару месяцев назад тот же самый Велихов носился с запретом «у.е.», словно это законопроект года – хотя такой ход, по сути абсолютно верный (логично, чтобы страна считала деньги в своей валюте), был вполне ничтожным и никакого пиара не требовал: тихо подписали указ, и дело с концом, нашли чем гордиться. Однако постепенно члены ОП замелькали в самых серьезных гражданских акциях последнего времени. Адвокат Кучерена вступался за Щербинского – того, правда, перехватила «Единая Россия», – потом был Байкал, потом – Южное Бутово, которое стало триумфальным бенефисом ОП: если б не палата, жильцов уже десять раз бы спровадили, куда префект велел. Сейчас цель выбрана вообще идеально: из всех текущих проблем, которые государство создало своим гражданам (долгосрочные – отдельная тема), неожиданный сухой закон, несомненно, остается самой животрепещущей.

Создается впечатление, что Общественная палата не то уяснила, зачем ее создавали, не то перестала, наконец, бояться прямых общественных дел. Это в самом деле несколько неожиданно, но сейчас ОП действительно стала источником гражданской активности – она фиксирует то, что заботит жителей страны, и фокусирует на этих вещах внимание власти и СМИ. Что на самом деле является очень серьезным достижением: ведь людей в принципе интересуют прежде всего вопросы, имеющие отношение к их реальной жизни, в политических хитросплетениях мало кто хочет разбираться. В России, однако, сложилась парадоксальная ситуация, когда темы, по идее, затрагивающие всех и каждого, традиционно остаются где-то на задворках и целенаправленного внимания общества никогда не получают. Если ОП сломает эту традицию, она сможет похвастаться реальным достижением – вне зависимости от того, что за ним стояло: пиар Кучерены с Велиховым или надвигающиеся выборы.

Сомнения в жизнеспособности Общественной палаты пока не исчезли. Главное возражение скептиков сводится к порочности общей конструкции – гражданское общество нельзя создавать сверху, оно должно образоваться само. Одних эффектных "палаткиных" акций действительно недостаточно, однако и пользу от них отрицать невозможно. Классическое гражданское общество Западной Европы в самом деле выросло снизу – из новой и уникальной формы взаимоотношений, зародившейся еще в средневековых городах с их цехами и коммунами. В России вместо этого было крепостное право и «правительство – единственный европеец». Весь российский либерализм, от Петра и Екатерины, от реформ Александра I и Александра II до хрущевской оттепели (да и горбачевской тоже), насаждался как раз сверху, но от этого он не сделался совсем безуспешным. Результаты все-таки налицо, и весьма достойные.

Насколько ОП сможет способствовать гражданскому развитию России – пока неясно. Против нее здесь играет жесточайший естественный отбор, превращающий большинство государственных начинаний в бюрократическое болото. Но все же старт взят неплохой – лучше, чем ожидалось. Кроме того, в создании палаты «сверху» есть и свои плюсы: выступления оппозиции в ходе саммита G8 показали, что общественные организации у нас погрязают в позиционной войне с властями. Она делается настолько самодостаточной, что собственно права человека воспринимаются ими как досадная обуза, как нагрузка в упоительной задаче показать власти козу. При таком раскладе, если б Общественной палаты не было, ее действительно стоило бы выдумать.