Сегодня хоронили Алексея Дидурова, основателя «Рок-кабаре», легенду русского рока, талантливого писателя, поэта, музыканта. Самого известного в андеграундной тусовке дзюдоиста и фантастически доброго человека. В маленьком зале прощания Боткинской больницы набилось много людей, много молодых и с гитарами за плечами.

Человек, помешанный на порядочности. Интеллигент с дворовым воспитанием московских подвалов. Мог послать кого угодно и вмазать по морде, помогать бездомным музыкантам, переводить бабушек через дорогу, играть с мальчишками в футбол и хоккей «на Щемиловке». Он был рок-романтиком: боготворил девушек и юность, атмосферу старых московских школ с желтыми листьями за окнами и хрипом разбитой чешской бас-гитары с пятого этажа «после 16:00». Он и известен вне рокерской публики как автор «Когда уйдем со школьного двора» и слов к песням из советского боевика «Не бойся, я с тобой».

Умер он по-своему – как и сказал мне лет десять назад - «буду бегать с инфарктом».

У него дома – еще в той знаменитой коммуналке на углу Пушкинской и Столешникова – на стенах были фотографии его с «доайзеншписовским» (настоящим, как он говорил) Цоем. Вот Леша и Башлачев, а вот к нему приехал БГ, а вот еще только приехавший из Уфы Шевчук. Дидуров – единственный, кто наивно и маргинально остался понимать рок как яростные песни под гитару, свои, а не написанные другими. Нынешний рок не любил, отказывал ему в праве таковым именоваться, как Кобзону петь «День Победы».

Его доставали соседи по коммуналке, но именно им он обязан традицией своих книг о выживании в «совке». Леша был беден как не знаю кто. Он пил чай, не ел почти, ругал меня за выпивание и сигареты – и вредно, и роскошь. Он собирал деньги по знакомым на издание антологии «Рок-кабаре» - не своих песен, а молодых ребят, которые к нему тянулись, характерно назвав его «Солнечное подполье». Когда в конце 90-х при расселении коммуналки ему с женой выделили двушку (ходатайствовали перед Лужковым) на ул.Свободы, он бегал и радовался как ребенок, повторяя, что сможет работать. У меня, одного из немногих его знакомых, была машина, и я что-то с ним перевозил на новую квартиру. При этом, как мне сразу показалось, что-то исчезло с отъездом из центра. Как Гиляровскому, которому высочайшим рескриптом было бы предоставлено поместье за городом. Леша – москвич, поэтому он так боролся за право «Рок-кабаре» поселиться в нехорошей квартире по известному адресу.

Как всегда бывает, его смерть застала врасплох. Я не видел его уже несколько лет, он периодически звонил и приглашал «послушать ребят» или к себе, обещал заехать ко мне домой с гитарой и сыграть что-то уже моим детям, а у меня уже как-то времени не хватало повидаться. Он говорил, что понимает, как я занят…теперь, вот буду мучиться и  жалеть.

Леша, пожалуй, был последним носителем «той» традиции русского рока. Он и есть тот, к кому подходит название одной из его книг «Солдаты русского рока». Многие из них стали генералами, паркетными, как в таких случаях говорят, а он до конца нес свой крест рядового штрафбата. Последний, кто ушел со школьного двора.