Александр Лукашенко, приказав подчиненным сразу после победоносных выборов убрать из своих кабинетов живописные портреты президента, таким образом начал борьбу с культом личности Себя.

Сегодня этот почин в известном смысле подхвачен с двух сторон: на Западе Штатами и Евросоюзом (предложения арестовать личные счета белорусских функционеров и самого президента, а также ограничить их передвижение по миру), на Востоке Россией (указание остановить дотацию белорусской экономики дешевым газом).

Достигнут ли желаемой политической цели эти меры – трудно сказать. Вон, как и сколько лет «достают» Кубу, а ее корабль все плывет.

Что несомненно: легендарный образ батьки Лукашенко в виду всех этих санкций не померкнет, не умрет. Пожалуй, что и наоборот: он может воссиять заново. Как это уже не однажды случалось с образом комманданте – Фиделя Кастро, которого на плаву более чем что-нибудь поддерживало осадное положение. Причем речь идет ведь не столько о государственно-политической устойчивости, сколько о неколебимости его мифологического образа в глазах массового зрителя. С этой точки зрения любые санкции против диктатора только и делают, что работают на него. Вокруг образуется героико-романтическая аура, с которой поделать что-либо очень трудно. Такова природа восприятия мифологизированной реальности. Ее имел в виду Юрий Тынянов, когда подсказывал беллетристам, что нельзя оставлять отрицательного героя одного в поле воином – он по неволе будет вызывать симпатию.

На мировой политической сцене мы уже видели нечто похожее. И Хуссейн, и Милошевич в какие-то моменты своего противостояния с Западом завоевывали расположение миллионов. О Фиделе Кастро и говорить не приходится. Показанная в эфире на майские праздники документальная лента Оливера Стоуна «Команданте» тому непреложное свидетельство. Чтобы кубинскому вождю не ставилось в вину, он на экране выше этого.

Вот и в России к батьке относятся все лучше и лучше. Даже граждане с демократическими убеждениями. Про людей с имперскими амбициями и говорить нечего. Они счастливы были бы увидеть его своим президентом. Что же касается государственных СМИ, то они теперь белорусского президента не воспринимают иначе как в сравнении с грузинским и украинским. И к Лукашенко, этому некогда третируемому на наших телеканалах персонажу, уже почти нет политических претензий. Забыто его милое высказывание, где он с симпатией охарактеризовал достоинства гитлеровского режима. Остались эстетические с ним разногласия. Правда, не в массовом подсознании, а в индивидуальном сознании. Они то и смущают.

Не то слово – «смущают». Честно говоря, смешат.

Его памятные перлы:

...Я на этой земле родился, я здесь и умру. Чего бы мне это ни стоило.

…Ради сохранения спокойствия в стране я готов пожертвовать собственным разумом!

…Жить будете плохо, но недолго!

…В детстве я рос среди животных и растений.

…Я буду легитимным еще долго. Я ещё не всё сделал, из-за этого власть потеряю не скоро».

Все это не просто косноязычие. Это нечто фундаментально-программное.

«Эстетические разногласия» (выражение пущенное в оборот Андреем Синявским) принято толковать как нечто поверхностное, второстепенное, преходящее по отношению ко всем прочим разногласиям и несогласиям.

Смею выразить уверенность, что это не так. Что на деле, все как раз наоборот: эстетика – барьер более глубокий и более высокий, нежели, по крайней мере, политика.

У Лени Рифеншталь не было эстетических разногласий с Гитлером. А у Чарли Чаплина они были. И кто в историческом плане оказался прав?

У Лукашенко есть свои ленирифенштали: Андрей Караулов, Олег Попцов, Глеб Павловский…

И конечно, невооруженным глазом видно, что Лукашенко тесно в своей стране. А глазом, вооруженным тележурналистами Попцовым и Павловским, тем более.

Как встретится президент с российским журналистом, так обязательно расскажет, что к власти он пришел из оппозиции, что ему часто приходилось заниматься «перетхахиванием» кадров. Что собственности у него нет. Что своим «фанатическим бескорыстием загнал себя в тупик», но что по-другому не может. Что в случае революции так просто не сдастся: будет защищаться с оружием в руках. Как Сальвадор Альенде.

Отдельная тема: одиночество его на вершине власти.

Образ Лукашенко у его адептов – образ рачительного Хозяина, все и вся контролирующий. Анекдот про то, как президент перебирает по телефону картошку, недалек от истины, если он сам жалуется: «Только я взялся за яйца, как сразу масло пропало».

Конечно, зачем этому народному помазаннику личная собственность, когда в его распоряжении все государство, которое и есть его собственность?

Белорусское государство – это Лукашенко, а Лукашенко – это и есть государство». Короткое замыкание.

В связи с этим хочется повторить крылатое выражение человека с белыми крыльями: «Пора принять меры и наложить вето на табу!».

После того, как «наложим», удовлетворенно подведем итог: «Мы эту проблему решили в узком кругу ограниченных людей».