Надо же так умудриться: написать текст, посвященный проблемам современной России, текст объемом в авторский лист, — и обойтись без единой цифры! Это я о дилогии г-на Ольшанского. Поскольку дилогия немедленно подверглась рецензии г-на Храмчихина, позволю себе совокупный отклик на возникшее триединство.

* * *

Характеристика рецензируемого автора имеет у рецензента вид следующего триптиха: «Истерический московский обыватель-интеллигент» — «Очень умный, талантливый молодой человек, искренне любит Россию» — он же, но исходящий из того, что «народ — это опасная скотина, которую надо хорошо кормить, а то она вырвется на волю и сбросит Ольшанского с дивана». Бросается в глаза, что последняя часть (будучи очень верным наблюдением) необратимо аннулирует среднюю.

Вообще-то про две статьи г-на Ольшанского с не вполне ясным названием «Сатрапы» («Сатрап: правитель области в древней Персии; деспотичный наместник») можно сказать, что нам пытаются скормить уже не раз съеденный винегрет. Но г-н Храмчихин иного мнения: «В позиции Дмитрия Ольшанского наблюдается постепенное озверение, — уверяет он. — Его отношение к власти становится всё более жёстким». Если это озверение, то что же тогда арьергардные бои? Поясню.

Талантливый московский обыватель-интеллигент, совсем как героиня Юрия Олеши, ведет два списка. Мадам Гончарова, у которой это были списки преступлений и благодеяний советской власти («Мыслью я полностью восприняла понятие коммунизма... Но ощущение мое было против»), после многих душевных борений пришла к выводу, что благодеяния все-таки перевешивают.

Очень умный истерический молодой человек, натурально, тоньше олешинской актрисульки. Десять доводов «за» он, как вы понимаете, подает так, чтобы свой брат-интеллигент воспринял их как доводы «против», только иронические. И чтобы десять взаправдашних (якобы) доводов «против» прозвучали на этом фоне совсем уж набатным звоном. Но чтобы никому не бросилось в глаза, что все эти «против» и «за» либо дословно совпадают, либо взаимозаменяемы.

Для чего было так утруждаться? Для того — и в этом вся суть, — чтобы никто не заметил, как г-н Ольшанский, попав без драки в большие забияки, на самом деле тихо отползает от ранее заявленной опрометчивой позиции.

Трудная задача, однако. Заставить читателя принять все за чистую монету, не заподозрив неладное — тут надо быть гением. Г-н Ольшанский, правда, как раз и слывет гением, но «Сатрапы» сего не подтверждают.

Отдельная забавность состоит в том, что ровно полгода назад со статьей, содержавшей описание «провалов Путина, переходящих в обвал», выступал на GlobalRus никто иной, как г-н Храмчихин. Хотя звереющий (якобы) г-н Ольшанский охотно использовал эти разыскания старшего товарища, вызверился он совсем не в той мере, в какой они ему позволяли. Да и старший товарищ нынче поубавил накал страсти.

И хорошо сделал. Правда, его текст не стал от этого даже маленьким шагом к истине, не высветил ни одного темного угла. Наши выдающиеся авторы кого-то запутали еще больше, и только.

Конечно, каждого читателя им запутать не под силу. Всякий, имеющий отношение к сегодняшней армии, прочтя строчку-другую из г-на Ольшанского («горе-призыв в полудобровольное рабство, приводящий к забриванию исключительно уголовников и несчастных дурачков из медвежьих углов», «позаимствованный из сочинений вроде “Крутого маршрута” рацион молодого солдата, без всякой дедовщины приводящий к инвалидности» и т.д.), сразу поймет, что это писал литературовед, видевший армию только в телевизоре.

В остальном, правда, г-ну Ольшанскому удалось обойти важные темы. Понятно, что ему не по плечу Стабфонд, академическая наука, стерилизация денежной массы, инновационная политика, образование, вопросы обновления и развития инфраструктуры — называю заведомо многосложные и многослойные проблемы современной России. Боюсь, что рассмотреть их было бы тяжеловато даже для г-на Храмчихина. Рассмотреть не быстрым оком эксперта по любому вопросу, которому всё всегда в один миг ясно, а со всех точек зрения — включая точки зрения идейно и/или эмоционально чуждые. Но так надо рассматривать всякий вопрос, за который берешься.

Наборы штампов, излишне решительные суждения, неряшливость мысли, общие слова, приблизительное представление о любом предмете, страх перед деталями, торопливая имитация умственной деятельности, неподходящие цитаты и анекдоты — все это нам пытаются выдать за аналитику. Если в рассматриваемых текстах и есть что-то разумное и конструктивное (наверняка есть), оно уничтожается подобным окружением.

Было бы непозволительной тратой времени разбирать три статьи абзац за абзацем, хотя авторы подставляются в каждом без исключения. Обсудим несколько цитат, из самых общепонятных, этого будет достаточно.

«Ленин и Луначарский создали реальность, подарившую России Андрея Платонова…». Какая мысль! Да, «Котлован» — один из самых сильных текстов мировой литературы, но как много бы мы все дали, чтобы этого текста вместе с породившей его реальностью (более сталинской, чем ленинской, хотя они стоят друг друга) никогда не было! Хочу напомнить, что и Гитлер создал реальность, подарившую миру достаточно сильные произведения — такие, как «Дневник Анны Франк», «Пепел и алмаз», «Лес богов», «Нагрудный знак ОСТ», «Искра жизни»… Вот интересно: мы должны предпочесть реальность Ленина и Сталина реальности Гитлера лишь на том основании, что ни одна из этих книг эстетически не дотягивает до Платонова? А если бы дотянула?

Но продолжу цитату: «…а за этот потрескавшийся, хищно- гостеприимный дендрарий с «Оксаной Робски на Рублевке» навечно ответственным будет Путин». Путин ответственен за Оксану Робски не более, чем Александр II (его г-н Ольшанский также зачисляет в борцы с коммерциализацией литературы) за таких современников Толстого и Достоевского, как Иван Кассиров, Михаил Евстигнеев, Николай Пастухов и прочих. Их труды («Солдат на том свете», «Мститель», «Сын нищего», «Страшный клад», «Говорящий покойник», «Убийство на мельнице» и проч.) мотивированы совершенно тем же, что и книги доброй Оксаны — желанием заработать и прославиться. А разве «Тайна профессора Бураго» Николая Шпанова, «Голубой ангел» Льва Овалова или «Свет над землей» Семена Бабаевского (это всё современники Платонова) появились по каким-то иным причинам?

Завершаю длинную цитату: «И поделом [Путину быть ответственным за Оксану Робски]: слишком уж наш президент “вписался в рынок”. Заметим, что в прежние времена его предшественники все же уступали лавры “прагматика” другим — Фаддею Булгарину, скажем». Смысл этого набора слов едва ли ясен даже их автору. То ли наш президент опрометчиво отдал рынку специально ответственную за беллетристику часть души. То ли он должен был делегировать, но не делегировал нечто неясное некоему литератору — кажется, по примеру Николая I (на чье правление пришлась карьера Булгарина). Но пусть мне объяснят, какие такие «лавры “прагматика”» были уступлены царем Фаддею Венедиктовичу? Какие у них были совпадающие полномочия? И что это за апокрифическая беседа государя с охотнорядскими мясниками, называющими его на «вы»? («Только прикажите — и мы такую революцию устроим!» — что за сон?)

(Чтобы закончить с Булгариным. Подозреваю, что начитанный Ольшанский его не читал. И зря. «И.Выжигин» заслуживает называться «энциклопедией русской жизни» поболе, чем «Е.Онегин».)

Далее г-н Ольшанский пытается впарить нам что-то про «затейливое позднесоветское книжно-инженерное царство». Позднесоветские прилавки были покрыты, процентов на 90, макулатурой, годной только в печку, а буколические инженеры, о которых речь (их, располагавших неограниченным досугом, было по нескольку человек в любом НИИ и КБ, это правда), копировали запрещенные книги на «Эре» и перепечатывали на машинке. Благодарю покорно за такую затейливость. Сравнивать то «книжное царство» с 2006 годом довольно смешно. В сегодняшнем изобилии вы замучаетесь искать среди тысяч обложек даже вашу любимую Оксану Робски.

(Для справки: книжный рынок России увеличивается на 27% в год с перспективой выхода на 35-40-процентный рост. И еще: на месте рухнувшего Басманного рынка будет построено новое здание Центральной городской публичной библиотеки имени Некрасова. А обновленная «Тургеневка» открылась в прошлом году.)

Чем сомнительнее тезис, защищаемый г-ном Ольшанским, тем напористее его дурная образность. Это старый и почтенный прием, действующий, правда, лишь на неопытного читателя. Цитата: «Путинские годы одарили нас всеобщей варваризацией такого размаха, что суверенная демократия вестготов пятого столетия от Р.Х. могла бы только досадливо закусить каменным топором... Мастеровитые живодеры-продюсеры из бывших декадентов-матадоров [каково!], уничтожающие русскую литературу и кино с методичностью немецкого чиновника, отвечавшего за производство мыла из непредназначенного к тому материала…» и т.п.

Русская литература и русское кино явно пребывают в блаженном неведении относительно всех этих ужасов, ибо бодры как никогда. Упрямо повторяемые г-ном Ольшанским утверждения  настолько не соотносятся с реальной жизнью, что хочется понять, имеем ли мы дело с заведомой ложью или все же с добросовестным заблуждением. Это тем интереснее, что данный тезис исполняется дуэтом: г-н Храмчихин сильно хвалит г-на Ольшанского за термин «всеобщее одичание».

Конечно, несколько авторов могут договориться и начать изо дня в день упорно писать, что Бразилия — страна льдов и тундр. Климат Бразилии от этого не изменится, но кто-то, глядишь, поверит в бразильские стужи. Похожий пример: фирма «Репортеры без границ» поставила Россию по уровню свободы прессы на 138 место в мире (ниже Судана, Афганистана, Руанды, Камбоджи, Косова, Таджикистана, Нигерии, Либерии, Турции, Монголии, Латвии и т.д.). Совершенно так же поступает г-н Храмчихин. Он отважно пишет: «Сегодня это процесс [придуманный г-ном Ольшанским «процесс всеобщего одичания»] очевидно сознательно направляемый, и это главное обвинение к нынешней власти. На его фоне всем остальным можно пренебречь».

Если на этом несуществующем фоне «всем остальным» действительно можно было бы пренебречь, какой бы рай царил вокруг! Увы. Невозможно пренебречь слишком многим.

Интересно, что стоило г-ну Храмчихину попасть в окрестности Омского НПЗ, как его представления о мрачной провинциальной действительности немало изменились. Думаю, что и г-н Ольшанский — если он преодолеет ужас перед родной страной и Челябинским тракторным заводом, да поездит по просторам отечества, желательно поездом, — начнет писать другие статьи. Вряд ли панегирические — главное, имеющие отношение к действительности. К тем вещам, пренебрегать которыми на самом деле непозволительно.

Окружив себя персональным кромешным мраком, г-н Храмчихин, отдадим ему должное, порой видит искры надежды. Это, цитирую, «движение автомобилистов за свои права и за права несчастного Щербинского. Ещё более свежий пример — признание Орловским избиркомом состоявшимися выборов мэра Орла, на которых внезапно победил «не тот» кандидат (уникальный по нынешним временам случай)». Случай не такой уж уникальный, но спасибо и за такое признание.

А вот вывод не дотягивает: «Когда власть видит, что ей противостоят люди, отстаивающие реальные интересы, она начинает удовлетворять требования реальных людей. Такая получается демократия в особо извращённой форме». Совсем как та старая дева, говорившая: меня не обманете, под одеждой они всё равно все голые.

На самом же деле, российские примеры, приведенные г-ном Храмчихиным, не содержат ничего извращенного. Это вполне обычная демократия, которую нигде не преподносят на блюде, которая есть процесс. Описанные алгоритмы универсальны, они в мировых традициях. Но нет, говорит г-н Храмчихин, меня не обманете, «сделано уже всё в целях вашего повешения».

* * *

Рядом с колонкой «Суждения» колонка «Реплики», и в ней реплика г-на Ольшанского «Комариная схватка». Как не углубиться в чтение? И сразу чувствую знакомый стыд — где я уже читал эту гадость? Конечно же, у г-на Храмчихина.

Сравните две цитаты, не буду говорить, где учитель, а где ученик. Да это и не важно.

Первая цитата: «Внешняя политика России стремительно маргинализируется и сводится к диалогу “дурак — сам дурак” с Польшей, Латвией и Грузией. Таким образом, Москва сама показывает, что Россия находится в мировой политике на уровне именно этих ничтожеств».

Вторая: «Суетливо-драчливый грузинский диктатор, нациствующие чухонские племена, шумные табуны защитников украинской незалежности… провинциальные комары обожают междоусобные, добрососедски-комариные бои – зачастую и не подозревая о том, насколько безнадежно они, тем самым, уравнивают себя со своим не менее грозно пищащим соперником».

Ничтожества, чухонские племена, «незалежность» в качестве слова строго для иронического употребления… — и это пишут интеллигенты, наследники русского универсализма! Вот это, пожалуй, можно назвать одичанием. Правда, не всеобщим.