Итак, несостоявшийся революционер и толстощекий национал-патриот Рогозин самоликвидировался по первому же кремлевскому свистку. На прошедшем в субботу съезде "Родины" он скоренько подал в отставку, уступив место человеку и кошельку Александру Бабакову – этому последнему, как непосредственному содержателю национал-патриотической лавочки, предстоит закрывать ее дела ввиду исходящего свыше гнева. И, сколько бы приближенные Рогозина не вещали о том, что это, мол, шаг спасения, иначе бы нас запретили и проч. – факт позорной сдачи «родинцами» своих позиций налицо. Ведь если уж вы героически боретесь за спасение страны от инородцев и плутократии – прилично ли капитулировать так спешно? Даже Кейтель и Дениц, кажется, сдавались 8 мая с большим достоинством.

Можно ли было ожидать, что все произойдет настолько быстро? Да, после истории с нацистским роликом, а затем и многочисленными снятиями партии с выборов стало ясно, что рогозинские игры в "оппозиционера, обрывающего телефон Суркову" заканчиваются. Но многим казалось, что "Родина" будет сопротивляться. Ведь ниша последовательного русского гитлеризма, с "выметанием мусора" и борьбой за жизненное пространство - это вовсе не тоскливое, безнадежное бормотание всевозможных Илларионовых, Касьяновых, Литвинович. По сути, "Родина" представляла собой единственный, кроме царствующего кремлевского, живой и перспективный идеологический проект - при всей его гнусности. И вот все кончилось. Весьма умеренные, смехотворные даже репрессии, масштаб которых несравним с атаками на НБП, заставили Рогозина отступить. Ну а пришедший ему на смену Бабаков, представитель купечества и гражданин многих государств - уж по его-то поводу точно нет ни малейших сомнений. Если ему и предназначена какая-то политическая роль, то ровно та же, что и у аналогичного ему коммунистического кассира Семигина: аккуратно прикрыть собой пустоту, привести партию к дежурным 2-3% голосов, и на том успокоиться. Почему же так вышло?

Причину стремительного преображения "Родины" в абсолютное ничтожество нужно искать в характере самого Рогозина, худшего из всех вообразимых демагогов. Можно сказать, что на русской политической сцене нет персонажа более трусливого. Происходящий из позднесоветских "журналистов-международников" Дмитрий Олегович - воплощение духа "мальчиков-мажоров", образцовых в своем желании хамить строго по расписанию. Крикливый и нагловатый, этот якобы "защитник русского народа" мгновенно оборачивался то любителем ресторанного гламура, то застенчивым клиентом президентской администрации, а за его шумными демонстрациями никогда не было и толики желания чем-то пожертвовать. Неудивительно, что его балансирование между "немножко можно" и "совсем нельзя" оказалось недолговечным. Поначалу все шло хорошо: пустая болтовня об олигархах, критика министров, которые, как известно, все стерпят, потрясание всевозможными патриотическими лампасами - ничто из этого набора не пугало и не требовало ответа. Однако когда Рогозин зарвался и поднял тему действительно пожароопасную (нац. меньшинства), его уняли. Действительно, сам кукольный националист никак не мог бы учинить погромов, но его заявления создавали все более масштабную и законную трибуну для лиц, готовых ко многому - а вот расползания ультраправых в легальном поле Кремль допустить никак не мог. Отсюда и плачевный для "международника" финал - по крайней мере, в ближайшее время Рогозин как политик существовать не будет. Как сказали бы Ильф и Петров - "его догнали, отняли гуся и долго били".           

Но только проблема от этого не исчезнет. Неуклюжий голем рогозинской партии почти уничтожен, но его ликвидация - это вовсе не крысиная возня вокруг ДПР Касьянова-Богданова, "Правд Беслана" и тому подобных "Либеральных Россий". Сколько бы внутриполитическое ведомство Суркова не играло в Тараса Бульбу, порожденный отнюдь не ими, но общесоциальным одичанием и ожесточением ультраправый запрос никуда не денется. Другое дело, что потенциальной фашистской партии нужен свой, фашистский Ленин, способный создать «организацию профессиональных революционеров». На наше, пополам с властями, счастье - такого человека нет и появления его не предвидится. Что же до Рогозина, то его суетливая беготня между Старой площадью и гневными митингами напоминает совсем другого ниспровергателя тронов, о котором уместно будет вспомнить в эти дни. Ибо этой весной в истории русской революции случился мрачноватый, но очень актуальный для бывшего лидера партии «Родина» юбилей.   

Дело в том, что ровно сто лет назад, 28 марта 1906 года, на даче в Озерках, специально собранные "партийные активисты" торопливо приканчивали другого видного левопатриотического политика и борца с кровавым режимом - попа Гапона. Активист Степан вспоминал о мероприятии: "Тогда я схватил веревку, которую, видимо, оставил дворник, когда принес дрова, и закинул петлю на шею Гапона. После этого мы потянули его в переднюю, где повесили на вбитый над вешалкой крюк". Кстати: руководил «отстранением» Гапона, как известно, Рутенберг - будущий гражданин того же государства, что и новейший патриотический бизнесмен Бабаков. Что и говорить, повешение левопатриотического борца на крюк над вешалкой - это, конечно, вовсе не то, что мирное «снятие со всех постов», однако Дмитрию Олеговичу следовало бы задуматься.

Поп Гапон, как известно, был знатным оратором, не жаловал инородцев, мобилизовывал общественность на борьбу с самодержавием, но при этом никак не мог определиться, с кем он – все-таки с охранкой или же с революционерами. Он то издавал пламенные прокламации, подозрительно похожие на декабрьский ролик «Родины» на выборах в Мосгордуму – «Сметем всю нечисть, всех гадов смердящих, подлых ваших угнетателей и стяжателей!», то раздавал благопристойные интервью New York Herald Tribune, рассказывая о том, что вооруженное противостояние с режимом в настоящий момент – дело вредное и ненужное. Кончилось же все – пустой дачей и оставленной дворником веревкой.  

Что будет делать Рогозин после своей капитуляции? Самым благоразумным для него было бы вовсе уйти в тень, максимально слиться с «пиджаками» из «Единой России» и больше никогда не злить того или иного кремлевского дядю. Если же он вдруг решит продолжить игру в революцию, примется дуть на угли того пламени, которое сам же и потушил в трусливом порыве – боюсь, что его ждет примерно та же плачевная судьба, что и его революционно-полицейского предшественника. Уж слишком несовместимы две роли – толстощекого карьериста и фашистского обличителя. Не жандармы, так уж точно соратники рано или поздно «не поймут», да и схватятся за веревку.