Захотел однажды Ельцин дать звание генерала конструктору Калашникову. Правовое управление Кремля написало пространную бумагу о том, почему этого никак нельзя делать так сразу, пропуская все положенные ступени. Борис Николаевич оставил на записке краткую резолюцию: «Президент может все!».

Легенда? Звучит правдивее иных официальных протоколов.

Недемократично? Но Ельцин всегда побеждал на всех выборах, в которых участвовал, а также на всех проводимых им референдумах. Мало того, выборы выиграл и избранный им преемник.

Неконституционно? Подобное возражение звучит лицемерно. Ни кто иной как Ельцин утвердил в России Основной закон, который, плох он или хорош, стал первой реальной, то есть работающей Конституцией в новейшей истории нашей страны.

Сама приведенная фраза, установка, максима – что это?

Принцип действий? Но правление Ельцина стало самым благоприятным периодом для существования оппозиции. И не надо про «расстрел парламента»! Танки били по Белому дому, а «парламент» как «собрание депутатов» оказался физически цел и невредим. В то же время, неподавление вооруженного мятежа если не юридически, то перед лицом истории, есть преступление не менее тяжкое, чем сама попытка силового захвата власти. И Ельцин такого преступного непротивления не совершил. Пресечение гражданской войны в самом зародыше – совершенно удивительная победа нашей страны, власти которой исполнилось на тот момент всего два года.

«Право на диктат», как самоощущение Президента? Почему тогда Ельцин столь долго и мучительно колебался перед принятием каждого важного решения?

Перебрав варианты и гипотезы, следует признать: «может все» - ни что иное как самооценка Бориса Николаевича, скорее всего – неосознанная, но оттого не менее объективная.

Перечислим три великих достижения Ельцина. Почему три? Цифра характерна для историй про сказочных богатырей.

Эти достижения, победы, подвиги настолько величественны, что не поддаются иерархии, и их возможно приводить в любой последовательности. Но все же, кажется, что предотвращение крови имеет приоритет.

Поэтому первое: Ельцин не допустил «развод» советских республик по югославскому сценарию. Между прочим до, а не после того, как этот сценарий достиг на Балканах своей наиболее разрушительной стадии. Здесь мы имеем дело даже не с учебой на чужих ошибках, и так не частой в России, но с весьма дефицитным и во всем мире даром априорного предвидения.

«Потеряли Крым»? Пока между русскими и украинцами не пролилась кровь, ни Россия не «потеряла» Украину окончательно, ни Украина – Россию. Жизненную необходимость последнего зря подзабыли; чем дальше – тем эта «неокончательность потери» будет становиться все более актуальной, также раскрывая конструктивный потенциал и прославляемого и хулимого «беловежского сговора».

Второе свершение Ельцина – экономическая революция. В народе она запомнилась как «отпуск цен». В учебниках это событие будет прописано как «смена диктата предложения диктатом спроса». То есть, как переворот всех хозяйственных отношений с «головы на ноги». Только вряд ли будущие студенты смогут понять, как было тогда страшно, жутко и народу, и его  власти. В противоположность Великим географическим открытиям в неизведанное плавание отправился целый экономический континент. Но именно из безрассудной смелости второго января девяносто второго года и родилась конкуренция, а значит – товарное изобилие, вежливость сервиса, очевидное хозяйственное лидерство России на постсоветском пространстве. Заполняющие ныне наши города и села гастарбайтеры должны винить свою незавидную судьбу за то, что в их государствах не нашлось местного Ельцина, пожертвовавшего собственной популярностью в качестве «топлива» для реформаторского рывка.

И третье, тоже «немаловажное». Ельцин стал первым всенародно избранным руководителем России. Суконная фраза навевает тоску, если не задуматься над тем, что единственным «отдаленным предтечей» на этом поприще у Бориса Николаевича был только Михаил Романов, при всех очевидных оговорках для такой аналогии. Так или иначе, именно с фигурой Ельцина связан факт обретения северной половиной Евразии единственной современной формы легитимации власти. «Заметное» событие!

Борис Николаевич – не «сверхчеловек» или «супермен», говоря по-басурмански. Его сила - в его русскости. Которая одна есть подлинная демократичность, выражение  демократии не по Попперу, а как соответствие своему народу в чаяниях, интуициях, темпераменте. Мы, остальные, такими качествами не обладаем. И поэтому слегка подредактируем и смягчим Первого Президента России. Ельцин смог почти все, поскольку выражал нас всех лучше всех.