Утверждена очередная треть членов Общественной палаты. Назначенные президентом 42 ее члена избрали еще столько же. Теперь этот орган будет насчитывать уже 84 человека  - из должных 126. Очередь за регионами, которые делегируют в ближайшие месяцы недостающую треть.  Имея перед собой две трети состава Общественной палаты, уже вполне можно подвести первые итоги пусть не деятельности, но комплектования этого образования. Тем более, что, судя по всему, оставшиеся вакансии будут заполнены людьми, мало отличающимися от уже  представленных.

Идея Общественной палаты родилась чуть более года назад, в сентябрьские дни после Беслана. Тогда государство, решившее укрепить вертикаль власти, обеспокоилось собственным реноме. Дабы не было перекосов, и для надзора над силовиками, президент предложил создать Общественную палату как орган контроля за деятельностью государства вообще. Предполагалось, что таким образом общество сможет не допускать злоупотребления властью.

Прошел год - и что же мы имеем? Ничто лучше не дает понять место и роль вновь образованного органа, чем отношение СМИ и общественности  к процессу комплектации Общественной палаты. Если не брать гостелеканалы, по статусу обязанные информировать граждан, то интерес к этому был проявлен минимальнейший. Даже тот простой факт, что не было ни скандалов, ни острых столкновений по поводу отдельных кандидатур, доказывает, что общественность не высоко ценит возможность поучаствовать в работе палаты и не особенно рвется в нее. Адвокат Анатолий Кучерена, с довольным видом объявивший, что выборы прошли в один тур, сам того не желая, подтвердил отсутствие истинной конкуренции, без которой не может быть настоящей общественной жизни.

Итак, кто же представлен в Общественной палате? Вряд ли широкой публике что-то скажут имена таких людей, как Александр Афоничев, Камилжан Каландаров и Роза Клементьева, Любовь Духанина и Людмила Лысенко. Особенно радует появление в палате тульской студентки  Юлии Городничевой.

Обилие просто «хороших» людей, профессионалов в области педиатрии и компьютерного спорта, рентгенологии и антропологии, вызывает воспоминания о деятельности Съезда народных депутатов СССР 1989 – 1991 годов. Тогда депутатский корпус также наполовину формировался общественными союзами и тому подобными заведениями – от КПСС до Академии наук. Благодаря последней, кстати,  нардепом стал Андрей Сахаров. Так вот, парламент, в котором обильно были представлены писатели и поэт, сталевары типа «спецрабочего» Ярина, ученые и тому подобная публика, поначалу привлек к себе внимание, но после совершено отстал от своего народа, и его роспуск после августа 91-го никто даже не заметил. Вывод один – каждый должен заниматься своим делом, везде должен быть профессионализм. Журналисты-«взглядовцы» в полном составе избранные нардепами РФ – классные телевизионщики, но оказались беспомощными парламентариями и потому не стали искать переизбрания.  Наивная идея собрать «хороших» людей всех занятий и профессий не помогла Горбачеву удержать власть. Мир не изобрел ничего лучше профессионального парламентаризма. Потому-то прекраснодушные поэты и журналисты выпали из Госдумы.

Вернемся к Общественной палате. Если речь идет о некоем общественном органе, то зачем было придавать ему государственный статус и  комплектовать посредством президентских указов? Пусть бы общественность сама делегировала и кооптировала членов без вмешательства власти. К тому же подобное учреждение предполагает вхождение в него независимых общественных деятелей с давно и четко заявленной позицией. Руководство союзом писателей, к примеру, не есть та общественная деятельность, которая требуется в данном случае. Вспомним нигерийского писателя Кено Саро-Виву -  активиста борьбы с нефтяными монополиями в защиту природных богатств своего народа игони. Его военный режим за это расстрелял десять лет назад. А чем прославили себя Валерий Ганичев и Дмитрий Липскеров? Чем и когда они рисковали и в защиту каких интересов?

А уже упомянутая студентка Юлия Городничева?! Разве ее введение не является компрометацией самой идеи общественного представительства? Не имея ничего против ее молодости и невинности, укажем лишь на то, что именно эти качества не потребны в сфере контроля за деятельностью правоохранительных органов. Нельзя обойти вниманием и наличие политологов и журналистов из околокремлевского пула Павловского – Сергея Маркова, Вячеслава Никонова, Андраника Миграняна, Алексея Чадаева, Андрея Пржездомского. Даже если согласиться с таким обилием политкомментаторов, почему только один пул - палата ведь Общественная, а не Павловская.

Наконец, нельзя не задать элементарный вопрос - зачем было создавать Общественную палату, когда можно было просто дать больше свобод и прав собственному парламенту? Если Дума в чем-то не дорабатывает, это не повод для усложнения структуры власти. Значит, надо работать над улучшением качества депутатского корпуса, а не придумывать нечто, не имеющее аналогов в мировой практике. А если негодная Дума – слепок с общества, то опять-таки - зачем городить огороды? Казалось бы, возьми и сними цензуру с гостелеканалов, не препятствуй партиям, убери административный ресурс на выборах – и общественная активность всколыхнется еще как!

На XIX съезде ВКП(б)–КПСС Георгий Маленков призвал выдвигать «советских Гоголей и Салтыковых-Щедриных».  Какой-то остроумец, вполне рискуя быть посаженным, писал по этому поводу: «Мы за смех, но нам нужны,// Подобрее Щедрины,// И такие Гоголи,// Чтобы нас не трогали». Нечто подобное происходит и с идеей Общественной палаты. Вряд ли власть всерьез будут «трогать» Алла Пугачева и Елена Проклова.

Впрочем, Кремль не столько укрепляет «имитационную» демократию, сколько пытается консолидировать общество на корпоративных началах.  Здесь  нельзя не сделать небольшой исторический экскурс. Многие режимы, избравшие путь авторитарной модернизации страны, избирали в качестве орудия корпоративистскую модель государственного устройства. В частности, она действовала в двадцатые-тридцатые годы в Италии, в двадцатые-семидесятые в Португалии, в Бразилии в тридцатые-сороковые. Наиболее свежим примером является Индонезия при Сухарто, когда существовал Голкар – «Объединенный секретариат функциональных групп», в котором были представлены все основные социальные и профессиональные группы, и которой в известном смысле подменял собой парламент, в котором и так пятая часть депутатов назначалась правительством.

И, конечно, не забудем  Наполеона, при нем существовало аж четыре палаты депутатов – Государственному Совету принадлежала законодательная инициатива, Трибунал обсуждал законопроекты, Законодательный корпус их принимал или отвергал, Сенат мог их отменять. Так что Россия еще не чемпион по количеству надуманных палат.