Связь дискуссий о российской истории с российским политическим настоящим не является чем-то исключительным или непонятным. Историческая память нации напрямую связана с ее культурной идентичностью и, как следствие, с идентичностью национальной. Поэтому взгляд общества на историю отражает то, как общество видит себя в настоящее время, а еще важнее – как оно видит свое будущее. Мертвой истории не бывает – она существует постольку, поскольку мы ее помним, поскольку сообразуем с этой памятью свои действия, эмоции, размышления. Что происходит не в какой-либо отвлеченной плоскости, а теперь, сейчас, в данную секунду.

Создание и поддержка позитивной исторической памяти есть действие совершенно необходимое для России двигающейся и творящей – в противоположность стране застывшей и разрушающейся. Ведь именно в такой позитивной памяти общество может почерпнуть энергию, потребную для движения вперед, более того – это чуть ли не единственный долговременный источник такой энергии. Что вовсе не должно означать фальсификацию фактов, а всего лишь внимание к тем событиям российской истории, которые могут служить позитивным примером для общества. Тем, которые стоит помнить особенно – и наследие которых нужно брать с собой в будущее.

Историческая память не просто создается в какой-то определенный момент – она все время воссоздается обществом и должна рассматриваться в контексте российского настоящего: политического, духовного, психологического. Поэтому стоит обратить внимание на две ныне заметные группы творцов публичной исторической памяти – так называемых «ниспровергателей» и «восхвалителей».

Этих интерпретаторов объединяет одна-единственная, но очень важная вещь. Они безоговорочно недовольны российским настоящим. Ничто их не радует, не греет. Печально бытие нашей Родины, со всех сторон обложенной врагами, пронизанной коррупцией, задыхающейся под гнетом нефтедолларов, задавленной чекистским засильем, оглупляемой бездарным телевидением и исхлестанной ранней зимой. Но удивительно, что выводы из такой полновесной картины делаются, казалось бы, совсем разные.

Первая группа – ниспровергатели, назовем их попросту «негативистами», считают, что сейчас плохо оттого, что в российской истории никогда ничего хорошего не было. И нет, и не будет. Все отечественные государственные деятели – знамо дело, отъявленные мерзавцы, а Русь/Россия 12 веков шла от ужаса к кошмару, от поражения к поражению. Непонятно, зачем такую точку зрения еще и доказывать, но они доказывают – и рьяно.

Причина такого негативного отношения ко всем историческим временам только одна – личная неудовлетворенность данных граждан и неудовлетворенность не столько внешняя, карьерная или денежная (многие из них талантливы, известны и даже не так бедны), а внутренняя, психологическая, страшно сказать: имманентная их исстрадавшимся от рецитации российских бед душам. И связано это с тем, что почти все они – глубоко неплодотворны, не способны на созидание, часто (хотя и не обязательно) ленивы и поверхностны. Такие личности есть в каждом обществе – их иногда называют «разрушителями». Например, в США достаточно людей, честящих всех президентов подряд, отказывающихся от какой-либо деятельности внутри существующей системы, голосующих за маловразумительных маргиналов, а заодно (совсем, как наши «негативисты») считающих американскую историю цепью предательств и преступлений.

Устойчивость против такого рода веяний – необходимая черта жизнеспособного общества. Поскольку урон психологическому здоровью нации эти люди способны нанести лишь тогда, когда их количество оказывается выше разумного, и тогда, когда их разрушительная пропаганда не получает квалифицированного отпора (что, между прочим, взаимосвязано). Под таковым отпором мы ни в коем случае не имеем в виду отпор административный. Наоборот, худший путь – это затыкать таким людям рот. Столь же плохо – им не отвечать вообще, а точнее – не отвечать доказательно.

Последнее вовсе не так сложно, ибо негативизм не совместим с вдумчивым и планомерным получением образования, поэтому такие люди, как правило, вовсе не обременены большими знаниями, хотя могли нахвататься кое-чего по верхам и часто способны к остроумному применению красивых слов и изящному жонглированию иноземными терминами. Однако все их построения не выдерживают вдумчивой деконструкции, поскольку возведены без фундамента, с применением лишь модных веяний, носимых самыми разными ветрами. Конечно, дискутировать с флюгерами – занятие неблагодарное, но в данном случае общественно полезное и даже необходимое.

Впрочем, вред от негативистов – хоть большой, но в основном психологический. К тому же они являются точным индикатором общественного здоровья – их засилье в публичной сфере должно свидетельствовать о том, что в России нелады со школьным образованием. «Позитивисты-восхвалители», увы, значительно хуже. И дело не только в принадлежащей им удивительной модели русской истории – существования вечной, богоданной, истинно православной Империи, управляемой православным же Государем, которая всех защищала и привечала, а также шла от победы к победе над татарами, чеченцами, евреями, немцами, американцами, тамплиерами, иезуитами, китайцами, таджиками и азербайджанцами (нужное подчеркнуть), пока на нее скопом не накинулись и не предали на поругание врагам все те же азербайджанцы, евреи, американцы, тамплиеры и таджики. Над этим можно было бы смеяться, но, к сожалению, сии люди создают историческую память со вполне определенными политическими и личными целями. Иначе говоря, они хотят обратить изобретенное ими прошлое в настоящее, и, как следствие, опрокинуть в будущее. А вот этого допустить никак нельзя.

Не о ложности подобных идей речь – поскольку истово их исповедующих с дороги уже не свернуть и даже не вылечить. Они не способны ни слушать, ни вообще воспринимать ту информацию, которая противоречит их верованиям, поскольку они относятся к совсем другому классу неудовлетворенных лиц – они не удовлетворены не в силу личностного склада (как описанные выше «негативисты»), а вследствие своего имущественного или общественного положения. Они-то и есть тот самый взрывоопасный люмпен, чумные блохи общества, маргиналы, которые иногда могут стать очень грозными – и заразными (большевики тоже занимали именно эту нишу).

«Позитивисты» могут даже иметь место работы – но это не главное. Важно, что они чувствуют себя отторгнутыми обществом и занимающими гораздо более низкое место, чем им «принадлежит по праву». Безусловно, наличие заметного количества таких людей – еще более серьезный индикатор общественных болезней, чем обширное распространение идей негативно-разрушительных. Но разрушители – бездельники по определению. Они могут создать нездоровый общественный климат, как в России начала XX в., но не способны ни на какие серьезные действия. Не то – «позитивисты», эти пойдут на все, дабы отвоевать присущее им, как они считают, место под солнцем (и кстати, они всегда используют создаваемую их оппонентами-«разрушителями» атмосферу всеобщего отрицания). И перед средствами они тоже не останавливаются. Понятно, что при нарушении ими закона в действие надо пускать Уголовный кодекс – другие методы бессмысленны. Но вот где они необходимы – так это при работе с теми слоями населения, которые бывают подвержены пропаганде «позитивистов» и благодаря которым эта группа только и может стать общественно опасной.

Очевидно, что таковыми являются люди, живущие на грани и за гранью бедности. Поэтому общество – и через государство, и напрямую – должно таким людям помогать и заботиться о том, чтобы их число не росло (куда уж больше!). Механизмы этого известны и должны функционировать в целях сохранения общественной стабильности. Но еще важнее работа с молодежью, с теми людьми, у которых жизненного опыта – кот наплакал, которых может обольстить громкая фраза или бурная, пусть и бессвязная речь. Вот здесь общество обязано ставить заслон в виде культурной памяти – как на уровне праздников, семейных или государственных, которые являются актами вспоминания семейной или национальной истории, так и на уровне распространения знаний о национальной культуре, частью которой является прошлое.

На самом деле, «негативисты» и «позитивисты» работают заодно. Приведем лишь один пример. Российские «восхвалители», как правило, не любят Петра Великого – ведь он тоже «все испортил». Им бы хотелось, чтобы великая империя была – но «по-старому», «исконно нашему», без европейских кунштюков, иноверцев и инородцев. И чтобы мы жили в чистоте, а не в западной мерзости. Ах, как хотелось бы им империи староверской, существующей исключительно благодаря исполнению «правильных обрядов», помноженных на природную русскую святость и богоизбранность!

Отечественные же «негативисты» еще 25 лет назад, подобно плохим западным историкам (из трудов которых они это почерпнули), плакали о том, что в России до Петра были лишь грязь и мрак. Теперь же, прочтя за истекшее время 2-3 новые книги, они тоже ноют, что во всем виноваты Преобразователь и патриарх Никон – а то бы мы уже давно жили бы, как в Германии (раскольники – это несостоявшиеся протестанты и т. п.).

В ухудшенном варианте нынешнего Ирана жили бы вы, мои дорогие – минус великая русская культура XIX-XX вв.! Стоит напомнить о том, что главный идейный оппонент первого, наиболее тяжелого этапа государственных реформ, талантливейший писатель Аввакум Петров, не особо жаловал иноземную мудрость: «Ох, ох, бедная Русь, чево тебе захотелося немецких поступков и обычаев!» И особо упоминал, как угодили в ад отверженные Богом любители «внешней мудрости», которыми он почитал античных богов и греческих философов (а заодно – Галена с Гиппократом), и что Платона с Пифагором «яко свиней, вши сьели, и память их с шумом погибе». Не было бы в староверской империи ни Ломоносова, ни Крашенинникова. Об искусстве и говорить нечего. Старообрядцы – не протестанты-новаторы, они именно не желали ничего менять. Изолировать, заморозить страну хотели они – что в итоге привело бы Русь к вечной второстепенности, не только политической, но и культурной.

При этом методы, которыми российское государство вело более чем 70-летние преобразования (от Алексея Михайловича до Петра), были очень даже средневековыми. Только вряд ли бы раскольники при случае проявили мягкость: «Перво бы Никона, собаку, и разсекли начетверо, а потом бы никониянъ». А что до страшной смерти самого Аввакума, то вот какой совет давал Алексею Михайловичу «огнепальный» протопоп: «Возми еретиков тех, погубивших душу твою, и пережги ихъ, скверных, собакъ, латинниковъ и жидовъ, а нас роспусти, природных своих. Право, будетъ хорошо».

Но какие удивительные строки, какие невероятные свидетельства собственного мужества оставил нам тот же Аввакум, как резонируют его размышления в наших душах: «Чюдо, какъ то в познание не хотятъ приити: огнемъ, да кнутомъ, да висилицею хотят веру утвердить! Которые то апостоли научили такъ? Не знаю». Как скорбит он о погибших в земляной тюрьме своих духовных дочерях, боярыне Морозовой и ее сподвижницах: «Увы, детоньки, скончавшиеся въ преисподних земли! Кто дастъ главе моей воду и источник слез, да плачю другов моих?»

Замалчивать эту трагедию, сравнимую с трагедией ХХ в., нельзя. Но не нужно и делать вид, что перемены XVII-XVIII вв. не были жизненно необходимы стране. Именно они сделали страну великой и открыли дверь ее великой культуре. Без них не было бы ничего: ни Петербурга, ни Одессы, ни Пушкина, ни Глинки, ни Королева, ни Сахарова. И напомним, что два наиболее значимых акта подавления инакомыслия: сожжение Аввакума и разгром Хованщины (включая казнь Никиты Пустосвята) связаны с «промежуточными» деятелями российской истории – царем Федором Алексеевичем  и правительницей Софьей. Не потому ли, что причиной реформ была не прихоть талантливых деспотов (Никона или Петра), а государственная необходимость – и продуманная, пусть и выполнявшаяся на средневековый манер, политика? И не забудем, что большая часть народа постепенно приняла реформу религиозную, как большая часть элиты приняла затем реформу политическую и военную.

Но самое главное, мы, люди сегодняшнего дня, должны видеть не только обе противоборствующие стороны – но обеим же и сочувствовать (к ХХ в. тоже относится). Именно тогда, в момент рождения эмоциональной сопричастности прошлому, оно возникнет из небытия, станет живым. Именно тогда произойдет наполнение культурной памяти, именно тогда мы ощутим, что это – наша история, что мы – русские. Холодная, бесстрастная история из дат и цифр никому не нужна, но история «горячая», прочувствованная, исполнит свое предназначение  лишь тогда, когда порожденная ей духовная энергая будет направлена на созидание, а не на разрушение или оправдание интеллектуальной обломовщины. Наше наследие – это и Петропавловский собор, и «Житие» Аввакума, они друг друга не исключают, не должны исключать.

Просвещение – единственное лекарство от общественных психозов, зато хорошее. Помнящий свою историю, знающий ее, т.е. – культурный человек, даже находящийся в нежном возрасте, защищен ото всех типов «раскультуривания», частным случаем которого является выдумывание ложной истории, кто бы и с какими бы целями этим не занимался. Потому что народ или граждане, создатели истории – это, в первую очередь, люди думающие, учащиеся и созидающие. И обязательно чувствующие – но только лишь «чувства добрые». Злые создавать не умеют. Как и девиантные бездельники, удобряющие своей трепотней почву для союзного им люмпена, жаждущего добиться жизненного успеха с помощью кувалды. У этих соратников, как было доказано неоднократно, нет ни истории, ни культуры. Ни прошлого и уж точно – никакого будущего.