Цена на нефть взяла очередной символический рубеж – 60 долларов за баррель. Проблемы России обострились – страну заливает валютный поток. Удивляться тому, что «низкая цена на нефть – плохо, высокая – еще хуже», не следует. Наводнение ничем не лучше засухи – факт.

Про «голландскую болезнь» в России не слышали только отшельники в сибирской тайге. При этом доступного описания феномена в популярных СМИ как не было, так и нет.

«Голландская болезнь» - последствия массированного притока иностранной валюты, получаемой от экспорта сырья. Происходит следующее: против определенного количества рублей оказывается большая масса долларов. То, что избыточно – всегда дешевеет. И наоборот – рубль укрепляется. Если при курсе 28 рублей за доллар рубль стоит 3 с половиной цента, то при цене доллара 14 рублей – уже 7 центов.

Соответственно, несырьевой сектор не сможет экспортировать продукцию. Раньше продукт внутри страны стоил 280 рублей и продавался за рубеж за 10 долларов. За 20 долларов его теперь никто там не купит. Зато импортный продукт за 10 долларов станет теперь стоить 140 рублей, вместо 280, и сможет полностью вытеснить отечественного производителя.

Существуют и нефинансовые негативные последствия. Сырьевые отрасли оказываются способны предложить зарплаты, которые не снились в других секторах. Квалифицированные, и даже не очень, специалисты уйдут, например, из легкой промышленности в нефтяные компании. Старые индустриальные регионы захиреет еще больше, чем сегодня.

Государство выкупает часть избыточных долларов. Выкупает – то есть обменивает за рубли, которые приходится «подпечатывать». Избыточная рублевая масса раскручивает инфляцию. То, что стоило 280 рублей, теперь продается по 560. Параметры внешнеэкономического обмена возвращаются в прежнее состояние. Только рост цен к тому моменту уже убил внутренние стимулы к инвестированию.

Перед государством выбор: либо инфляция, либо укрепление рубля. Вспоминается выражение про два корнеплода, которые не слаще друг друга.

Для того, чтобы доллары выкупить, а рублей в обращение пустить поменьше путем создания стабилизационного фонда или всяческих правительственных «заначек» - нужна мощная политическая воля, поскольку приходится давать «по рукам» всем: пенсионерам, военным, студентам, губернаторам, промышленным лоббистам, самим себе, наконец. С тем, чтобы «водопад» денег, все равно попадающих в экономику, не продуцировал избыточный потребительский спрос, порождающий инфляцию, необходимо создавать максимально благоприятные условия для бизнеса. Только инвестиции замедлят оборот средств, «свяжут» избыточное денежное предложение.

Возникает потребность во власти, с одной стороны – авторитарной, с другой – максимально благоприятствующей частной инициативе. Противоречие, между этими двумя векторами очевидно. Противоречие – это еще мягко сказано.

Из этих противоречий и «скроена» политическая фигура Путина.

Однако то, что является «противоречием» при цене нефти 30 – 40 – 50 долларов за баррель, может оказаться чем-то гораздо более серьезным при цене 60.

Мысль о том, что высокие цены на нефть сковывают политическую волю к проведению насущных преобразований, стала общим местом.

Очень высокие цены на нефть делают проведение радикальных преобразований делом жизни или смерти.

«Черная» революция в головах – перспектива гораздо более насущная, чем «оранжевая» - на улицах.