Захват марокканскими военными испанского острова Перехиль стал, бесспорно, главной новостью последних дней, затмив не только очередное обострение на Ближнем Востоке, но даже и победное восхождение евро на мировых рынках. И в самом деле, мир давно не был свидетелем монархических споров на грани вооруженного столкновения.

Как же могла приключиться такая «петрушка» (именно так переводится испанское название злополучного острова) между крупным европейским государством, только что передавшим полномочия лидера Европейского Союза Дании, и влиятельной арабской страной?

Как ни велик соблазн изобразить всю эту историю курьезом, недоразумением или неловкой попыткой марокканских военных преподнести подарок своему королю (в Марокко в эти дни проходили пышные торжества по случаю свадьбы короля Мохаммеда Шестого), все-таки анекдот выходит  прескверный.

Во-первых, налицо факт вызывающего покушения на территориальную целостность государства и откровенное презрение к нормам международного права. Во-вторых, ЕС и НАТО реагировали на происшедшее столь вяло, что многие уже начали задаваться вопросами о дееспособности этих институтов. И вот это представляется особенно скверным.

Сегодня Евросоюз претендует (и не без оснований) на роль второго центра экономического могущества. Споры с США по поводу экспорта продукции континентальной металлургии и впечатляющее укрепление единой европейской валюты подтверждают такое позиционирование. Проведение единой политики декларируется важнейшим достижением союза. В свою очередь Североатлантический альянс, неуклонно продвигающийся на восток, отводит себе ключевую роль на современной геополитической карте.

Вместе с тем, уже не первый раз способность ЕС и НАТО ответить на прямые посягательства оказывается под вопросом. Достаточно вспомнить, что администрации Буша после сентябрьской террористической атаки пришлось прямо намекать своим союзникам на действие 5-й статьи Вашингтонского договора, а подключение европейских подразделений к операции против Талибана едва не увязло в парламентских дискуссиях.

Что касается ЕС, то демонстрация решимости и единства действий в отношении незаконной иммиграции вызывает скепсис у всех, кто своими глазами наблюдает лавинообразное изменение демографической ситуации в европейских странах. Кстати, история с захватом Перехиля в этом контексте выглядит особенно показательно. Обосновывая свое вторжение на испанскую территорию, официальный представитель марокканского правительства заявил, что на острове будет постоянно находиться наблюдательный пост королевских вооруженных сил Марокко, призванный эффективнее бороться с незаконной иммиграцией и переправкой наркотиков в Испанию. Иными словами, арабы прямо заявили, что не европейцы, а они будут управлять миграционными и прочими потоками, направляющимися в Старый Свет.

Если Старый Свет был, похоже, готов проглотить эту пилюлю, то хрестоматийная гордость испанцев допустить такого никак не могла. Остров снова перешел под контроль Мадрида. После долгой паузы НАТО и ЕС поддержали испанцев, но, думаю, неприятный осадок у подданных кроля Хуана Карлоса остался. Есть о чем задуматься и нам.

Россия входит в решающую фазу переговоров с ЕС по Калининграду, и очень многое будет зависеть от того, как политическую волю лидеров ЕС (она, напомню, заключается в том, чтобы найти гибкое и эффективное решение проблемы) будут трансформировать в конкретные позиции брюссельские чиновники. Не думаю, что у кого-нибудь повернется язык, чтобы сожалеть о недостатке полномочий у этой мощной касты. Систематическое торможение переговорного процесса по российскому анклаву – лучшее тому свидетельство.

 Сегодня российская элита условно может быть разделена на тех, кто считает, что позиция на переговорах должна быть максимально жесткой, и на тех, кто полагает, что Россия в любом случае будет вынуждена отступить. Не буду пытаться предсказывать результаты. Сейчас от общих заявлений переговорщики начали переходить к детальному обсуждению. Не надо их толкать под руку. Ясно, что смысл любых переговоров в достижении разумного компромисса. Полагаю, задуматься следует о другом – об эффективности европейских институтов, присоединение к которым у нас объявляется чуть ли не новой национальной идеей.

Испано-марокканский спор стал очередным свидетельством того, что единая политика Европы нередко оборачивается мифом. И если вера в мифы еще может быть как-то объяснена, то выстраивание своей жизни под миф никак не может быть свидетельством здравомыслия. Россия, разумеется, должна считаться с европейским законодательством, на котором во многом строится единая политика ЕС. Однако на переговорах с Брюсселем Москва должна добиваться трансформации этого законодательства и этой политики, а значит и собственно европейских институтов. В противном случае нам придется выстраивать свою жизнь на основе чужих мифов.

Вот характерный пример из событий последнего времени. На июньской сессии Парламентской ассамблеи Совета Европы одной из тем дискуссии стало положение женщин Магриба. По этому поводу был подготовлен обширный, берущий за душу доклад, а по итогам обсуждения принята резолюция. Не буду подробно останавливаться на ее содержании. Ясно, что положение многих женщин Магриба, как проживающих в своих странах, так и перебравшихся в европейские государства, оставляет желать лучшего и возмущает цивилизованное сознание. Мое внимание привлек последний, 15-й пункт резолюции:

Ассамблея просит парламенты государств-членов призвать политические партии:

а) обеспечить представительство иммигрантов в парламентских ассамблеях, добиваясь также женского представительства;

б) обеспечить паритетное представительство иммигрантов обоих полов в муниципальных избирательных списках.

Не правда ли, замечательный призыв на фоне так называемого ужесточения единой иммиграционной политики Европы? И пускай ПАСЕ не является структурой ЕС, разве не выходцы из Евросоюза играют в этой ассамблее первую скрипку? Разве не в интересах граждан своих государств должны они действовать в первую очередь? Только представьте себе, что выходцы из Магриба сформировали в Кортесах свое представительство. Не думаю, что испанское правительство получило бы такую поддержку депутатов в противостоянии с Марокко, которой оно пользуется сегодня.

Предоставляю каждому пофантазировать, что было бы в случае, если бы подобные резолюции ПАСЕ были обязательны к исполнению. Однако тот факт, что такие тексты отражают настроения весьма влиятельных кругов, пользующихся моральным авторитетом и широко транслирующих свое мнение, не вызывает сомнений. Далеко ходить не надо. Совсем недавно Совет Европы резко опровергал сообщения о том, что в Страсбурге было закрыто представительство чеченских сепаратистов, обосновавшихся прямо напротив этого храма прав человека. Совет Европы опровергал не факт закрытия, а наличие официальных отношений с масхадовскими депутатами. Видимо, официальные документы на имя «специального представителя Парламента ЧРИ», а также прямая протекция со стороны бывшего председателя ПАСЕ лорда Рассела-Джонстона вместе с бывшим председателем Европарламента г-жой Фонтен и бывшим мэром Страсбурга г-жой Трутманн не свидетельствуют о вполне определенных отношениях. Но тогда о чем говорит немедленно последовавшее за реакцией Совета Европы заявление пресс-службы Масхадова, из которого следует, что Минюстом Франции в августе 2001 г. официально зарегистрировано ичкерийское представительство в Париже? Если действовать строго в рамках логики Совета Европы, то сторонникам президента Франции, контролирующим сегодня Национальное Собрание, следовало бы потесниться, чтобы обеспечить представительство ичкерийских иммигрантов. Они, конечно, украсили бы трибуну Бурбонского дворца.

Кстати, интересно было бы узнать, пошло ли французское Министерство юстиции так же далеко навстречу баскским сепаратистам, как и чеченским. Или все-таки совместные обязательства по борьбе с терроризмом не позволяют подложить такую свинью испанским соседям?

Вся эта постоянная двусмысленность и невнятность политики выплескивается в геометрический рост ксенофобии на европейских улицах, которую потом с негодованием осуждают те, кто своей безответственностью создает для нее оптимальные условия. Твердости европейской единой политики хватает лишь на переговоры с Россией. В отношении бывших колоний - главных поставщиков криминального продукта - безотказно работает старательно культивируемый комплекс вины. Будущее покажет, какой новой «петрушкой» обернется такая политика Европе. России, если она и правда решила, наконец, сосредоточиться, события у берегов Северной Африки должны послужить уроком.