Итак, принят закон о продаже сельхозугодий. Голос почвеннически настроенных депутатов в Думе был еле слышен, и земельная революция сверху случилась как по маслу. Либеральная общественность возликовала – похоже, что преждевременно.

Журналисты НТВ в минувшей программе “Намедни” показали нам тот самый народ, которому с 1917 года безраздельно принадлежит та самая земля. Не люмпенских старушек со злобными плакатами, а именно крестьян, коим высочайшим повелением позволено отныне продавать земли. И получилось вот что.

Обнищавшие поселяне и поселянки, конечно же, землю продадут. Причем за бесценок: никто ведь не знает, сколько она стоит. Нет в России рынка земли. Деньги пропить нетрудно. И потом крепкий задним умом русский человек проспится, проголодается и возьмется за вилы. И подымет на них новоявленного помещика.

Мы имеем дело не с вялой Любовью Андревной Раневской, оплакивавшей вишневый сад. Помещица все же из парижей приехала и мотыгой Лопахина рубить не стала. Она обратно в Париж вернулась, к профитролям. А народу податься некуда. И есть надо каждый день. Бунт, бессмысленный и беспощадный, не заставит себя ждать. Надо ли говорить, что следующим президентом России станет Геннадий Зюганов или даже Николай Харитонов?

Пламя ада, куда путинская администрация старательно мостит себе дорогу благими намерениями, уже пышет в лицо. Но путинская администрация и сам президент не виноваты. Реформа объективно запоздала ровно на десять лет.

Приватизация предприятий, отнятых у рабочих, не закончилась кровью лишь по одной причине. Рабочие не были хозяевами, они имели лишь горбачевское право выбирать директора завода. Но собственниками завода они себя не чувствовали. Крестьяне же уже привыкли к роли фермеров. А точнее – к роли собаки на сене. И сам не сею, и другим не дам. Зато – мое.

Особенность народного сознания, когда продается единственное имущество ради быстрого и мифического обогащения, проявилась те же десять лет назад вместе с правом торговать жильем. Миллионы алкоголиков избавились быстро от своих квартир, получили за них символические деньги и устремились в суды, когда водка, на эти деньги купленная, благополучно излилась наружу. Сделки расторгались, квартиры возвращались, и только это спасло страну от революции. Теперь ситуация иная. Наученный горьким опытом капиталист составит договор так, чтобы ни один суд в мире не отнял у него купленную у пьянчуги-фермера землю. И фермер захочет отнять ее сам.

Либеральный Путин идет по стопам либерального Александра Второго. Тот, освободив крестьян без наделов, оставил их без средств к существованию. В результате против освобождения крестьян были сами крестьяне.

Правительство, которое, по выражению Карамзина, в России – единственный европеец, находится в патовой ситуации. Продавать землю – опасно, не продавать ее нельзя. К сожалению, реляции о необходимости рынка – пока что единственный довод в пользу земельной реформы. А прогноз, что будет через несколько лет в красно-коричневом Краснодарском крае, житнице нашей страны, - вполне действенный аргумент против. Остается ждать и смотреть, что будет. Кто сказал, что земля умерла? Нет! Она затаилась на время.

Есть только один выход: ввести земельный кадастр и заставить его работать. Установить нижний уровень цены земельного надела. Вопрос в том, чтобы понять, каким его сделать. Должен ли он обеспечить расставшегося с землей фермера до конца жизни? Но даже если сумма будет баснословной, нет никакой гарантии, что пропивший деньги крестьянин, выйдя из вытрезвителя, не захочет продать землю во второй раз.