Десять негритят

Пошли купаться в море,

Десять негритят

Резвятся на просторе,

Один из них утоп,

Ему купили гроб.

И вот результат –

Девять негритят.

etc.

Держу пари, Кондолиза Райс, весело пританцовывая, напевает эту старую песенку всякий раз, когда рушится, не выдержав оранжевого натиска, очередной постсоветский режим. Кондолиза в полном своем праве: внешняя политика Вашингтона уже мало чем отличается от веселой забавы: она легка и приятна, молниеносна и зрелищна. Всего интереснее было в первый раз: мир наблюдал за Тбилиси, еще не вполне оценив системность угрозы, потом был масштабный, переломный Киев, а затем скорость вращения скакнула с 33 на 78, изо всех щелей посыпались перевороты, и апельсины примелькались, как еловые шишки. Так что андижанский афронт, данный Кондолизе Райс узбекским президентом Каримовым, не поломал сценарий, а лишь внес в него некоторое разнообразие. Недолго думая, кошка извлекла из песочной афганской пустоши новую старую мышеловку: простым американским гражданам и сотрудникам дипмиссии рекомендовано в кратчайшие сроки покинуть территорию Узбекистана, а тем, кто лишь намеревался туда отправиться, - воздержаться от поездок в «зону террористической опасности». Оценить дальнейшие перспективы Узбекистана легко: его превратят во второй Афганистан.

Кондолиза напевает песенку-считалочку про негритят. Ей нравится представлять, как мечутся по пышным своим анфиладам постсоветские правители, с какой тревогой поглядывают они друг на друга на совместных саммитах, пытаясь отгадать: кто же следующий? Игра Кондолизы заключается в том, чтобы до последнего момента не было понятно, кто следующий, -  what's the fucking difference, guys? Все – следующие. И не потому, что провинились, не потому, что утратили лояльность, все вы вполне лояльны и можно было бы с вами договориться, nothing personal, but show must go on, I’m terribly sorry about that, guys. Кондолиза уже сама не может остановить запущенную машину, и ей остается только повторять считалочку про негритят, тешась мыслью о собственном величии. В самом деле, не смотреть же сводки CNN из Ирака: демократия валится из рук, бушует гражданская война, население не подчиняется, американские военные ошалели от страха и палят по каждой движущейся мишени. Не вникать же в изложенные в сдержанных аналитических записках перипетии афганской демократии: наркотическая зависимость местной экономики лишь усугубилась и будет возрастать по мере возрастания недовольства населения слабым марионеточным Карзаем, вскоре же это население опять потребует идеологии, идеи, и явится новый мулла Омар, и тогда все начнется опять. Но это завтра. А пока Кондолиза упивается ролью президента б. СССР, не давая этому самому б. СССР прийти в себя и начать создавать Кондолизе проблемы: покуда идет перманентная оранжевая революция, грузины поостерегутся воровать нефть из нефтепровода Баку-Тбилиси-Джейхан, потому что воровать можно, когда объявлен статус-кво, а пока революция не победила повсюду, воровать не стоит, мало ли чего. Движение – жизнь, думает Кондолиза, изучая отчеты Госдепартамента  о деятельности американских послов в бывших советских республиках. 

Вот Рино Харниш из Баку сообщает, что азербайджанская оппозиция во главе с Народным Фронтом получила от официальных властей отказ на проведение митинга в центре столицы и, следуя инструкциям Харниша, обещала провести-таки митинг в центре, а не на окраине, как советовали азербайджанские власти. Кондолиза Райс понимает, что менять власть в Азербайджане сегодня, после ритуального запуска нефтепровода Баку-Джейхан, крайне невыгодно: нестабильность вредна для нефтепровода. Однако красочная картина бакинского Майдана покоряет воображение Райс: полиция бьет демонстрантов дубинками, они бегут, в ответ на репрессивные меры из прилегающих улиц на главную площадь вливаются толпы, шли нестройно – люди, люди, люди, кто же будет продолжать за них, к вечеру звучат  призывы к отставке президента Алиева, а к утру в Азербайджане уже новый президент – какой-нибудь Иса Гамбар, он провозглашает новую эру, а в ту же самую минуту на другом континенте мелкий чиновник Госдепартамента США делает заявление о торжестве свободы и демократии, и трусливые, малодушные европейские лидеры, как попки, повторяют эти короткие и веские слова – Ширак с ужимками, Тони Блэр – демонстрируя отличное оксфордское произношение, Шредер – с грубоватой бюргерской прямотой… Но забавнее всего ведет себя Саакашвили! Он мчится в Баку, подхватив летучую голландку-жену, преобразив себя в вестника Европы, он надрывается на митинге, он называет Ису Гамбара своим давним другом, он протягивает братскую руку азербайджанскому народу, и в эту руку вкладывают ему ритуальный кубок, и он пьет нефть, метафорически сравнивая ее вкус со вкусом хорошо выдержанного грузинского вина – он опьянен нефтью, как народы свободной Грузии и свободного Азербайджана опьянены демократией! Потом он кушает икру, кушает осетрину, кушает самсу, кушает шашлык из семги, кушает шашлык из говяжьего сердца, кушает кюфта-бозбаш, кушает баранину, кушает, кушает, кушает – и курдючное сало течет у него по губам.

Кондолиза Райс, скорее всего, не догадывается, что случится через некоторое время после этого триумфа. Она не знает или не хочет знать, что новая азербайджанская власть должна будет как-то подтвердить перед лицом не только Саакашвили, но и собственного народа свое право называться новой властью. А тут не отделаешься шашлыком. Придется вспомнить опасные популистские обещания. Популистское обещание может быть только одно: вернуть Карабах немедленно и любой ценой. Попытка возврата будет неминуемо предпринята: в противном случае сама власть будет сметена. Но воевать с неверными можно только фундаменталистским оружием, тесно сдружившись с Ираном, а это уже противоречит геополитическим мечтаниям Кондолизы. К тому же блиц-криг в Армению испортит взаимоотношения США и России.

Но сегодня всех этих неизбежных сложностей Кондолиза Райс не понимает, как не понимает она и того, что проблема Абхазии и Южной Осетии ничуть не приблизилась к решению, а, напротив, стала еще более трудно разрешимой: ein kleiner Fuhrer Саакашвили куда менее договороспособен, чем бывший министр иностранных дел СССР Шеварднадзе.

Непонимание ценности постсоветской элиты вообще может сыграть с Вашингтоном серьезную шутку. Киргизию до сих пор лихорадит системный политический кризис: Бишкек слишком мал для дорвавшихся до власти революционеров. Как осуществлять менеджмент этого процесса, в Вашингтоне не знают: не знакомы они со среднеазиатским менталитетом, а поставить на кого-то одного, как это было при Акаеве, уже невозможно: просвещенный авторитаризм кончился, началась демократия. То же случится и в Азербайджане. Конец просвещенного авторитаризма будет означать конец Азербайджана, конец Азербайджана – конец нефтепровода Баку-Тбилиси-Джейхан, а конец нефтепровода Баку-Тбилиси-Джейхан – конец карьеры Кондолизы Райс: восточный экспресс не доедет до места назначения, фундаменталистские реваншисты последовательно и хладнокровно воткнут в прекрасное политическое тело Кондолизы десять ножей, а  разбираться с Южным Кавказом и Средней Азией придется даже не Дональду Рамсфелду, которого едва хватает на Афганистан и Ирак, а голубым каскам ООН.

Остановить этот оранжевый апокалипсис увещеваниями невозможно, ибо американская администрация находится на пике своего величия, и для нее существует только одна точка зрения – ее собственная. Единственный выход – это перехитрить администрацию. Не меряться с нею силами, как узбекский президент Каримов, а померяться с ней умом. Оранжевую революцию можно предотвратить, лишь возглавив ее. Причем сделать это лучше в тот самый момент, когда стратегическое мышление Кондолизы Райс будет занято кем-то другим: Госдеп не сумеет так быстро переориентироваться и вынужден будет в растерянности наблюдать, как, к примеру, президент Ильхам Алиев меняет политическую систему в собственной стране. Сложив с себя полномочия президента, он оставит за собой полномочия отца нации. Далее в обстановке общественного спокойствия и конструктивного взаимодействия всех ветвей власти проходят новые президентские выборы, на которых побеждает преемник Алиева, сам же Алиев становится премьером. Из президентской республики Азербайджан превращается в парламентскую – это не полиэтническая и поликонфессиональная, разнородная и огромная Россия, нуждающаяся в едином центре притяжения в виде фигуры президента. Парламентское большинство контролируется Алиевым, власть в стране фактически сохраняется за ним. Формальные претензии вмиг делаются неактуальными, и Вашингтону приходится иметь дело с новым старым азербайджанским правительством.

Еще более радикальным вариантом было бы установление в Азербайджане монархии. Милли-меджлис меняет Конституцию. Пост президента при этом сохраняется, пост премьера тоже. Монархия – конституционна. Алиев становится символической и еще более неприкасаемой фигурой. Необходимость введения монархии легко обосновать острой потребностью в консолидации народа перед лицом растущей фундаменталистской угрозы. Волеизъявление народа в этом случае будет стопроцентным и стопроцентно положительным. Отец нации обретет формальный титул, соответствующий фактическому положению. Контроль за политической системой, конечно же, останется в его руках.

Второй вариант, кажущийся экстремальным, неожиданным образом может сработать гораздо эффективнее первого. Ибо американцев невозможно победить их собственным оружием. Как нельзя быть святее Папы Римского, так нельзя быть демократичнее американцев: они в любой момент сумеют доказать обратное – с весьма печальными последствиями. Ответ должен быть только ассиметричным – лишь в этом случае он будет услышан. Матрица сломается, курдючное сало на губах Саакашвили застынет. А пока Кондолиза Райс не слышит ничего, кроме собственной песенки:

Десять негритят

Пошли купаться в море,

Десять негритят

Резвятся на просторе,

Один из них утоп,

Ему купили гроб.

И вот результат –

Девять негритят.

etc.