GlobalRus.ru
Раздел: Комментарии
Имя документа: Пригородные страсти
Автор: Алексей Кончаков
Дата: 31.03.2005
Адрес страницы: http://www.globalrus.ru/comments/140654/
Пригородные страсти

Новый цикл осетино-ингушского противостояния

28 марта в Назрани то ли состоялся, то ли нет, то ли «митинг народного протеста», то ли «сборище кучки провокаторов». Так или иначе, но каждый раз рядом со словом «Назрань» упоминались слова «Пригородный район». Это не удивительно: у каждого народа есть своя «болевая точка», своя «национальная идея», которую стремятся использовать как власть, так и оппозиция. Вокруг которой ломаются копья, делаются имена и состояния, но о которой забывают, достигнув «побочных» целей. Эта проблема нужна, она удобна, ее нельзя решить, но от нее нельзя и отказаться, ее нужно беречь, как зеницу ока. Для ингушей и осетин эта болевая точка – Пригородный район.

Как и в большинстве подобных случаев, корни проблемы лежат в нюансах национальной политики СССР. Сначала в 1921 году, пока не улеглась еще горячка Гражданской войны, добрая половина народов Северного Кавказа была согнана в так называемую Горскую АССР (подобно тому, как народы Закавказья – в Закавказскую СФСР, а народы Средней Азии – в Туркестанскую АССР). В 1924 году была образована Ингушская АО, в 1936 – Чечено-Ингушская АССР. В 1944 автономия чеченцев и ингушей была ликвидирована, оба народа депортированы в Среднюю Азию и Сибирь, потеряв при этом от четверти до трети своего состава. В 1957 году Чечено-Ингушская АССР была восстановлена. В декабре 1991 она разделилась на Чеченскую и Ингушскую республики.

Менее чем через год, осенью 1992 года вспыхнула война в Пригородном районе, первая на территории России.

Дело в том, что после упразднения Чечено-Ингушской АССР в 1944 году, в центральной ее части была образована Грозненская область, а окраины переданы Дагестану, Осетии и Грузии. После восстановления республики, ей были возвращены все территории, кроме района, вплотную прилегающего к столице Осетии. Тем не менее, со временем сюда было разрешено возвратиться проживавшим здесь ранее ингушам.

В апреле 1991 года Верховным Советом РСФСР был принят закон «О реабилитации репрессированных народов», предусматривавший и их «территориальную реабилитацию». Ингуши поняли этот закон как однозначное признание их прав на Пригородный район, поскольку статьи 3 и 6 закона предусматривали «восстановление территориальной целостности (национально - территориальных границ), существовавшей до антиконституционной политики насильственного перекраивания границ».

Проблема в том, что нюансы советской национальной политики не ограничиваются теми, что были изложены выше. Они гораздо изощреннее.

Вряд ли ингуши согласились бы на действительное соблюдение закона «О реабилитации репрессированных народов», на действительное возвращение ранее существовавших «национально-территориальных границ». Пригородный район действительно входил в состав Ингушетии. Но в ее составе не было некоторых территорий, ныне туда входящих.

Речь идет о восточной границе Ингушетии, существовавшей до объединения с Чечней.

Известно, что в состав Чечено-Ингушской республики в границах 1936 года не входили Наурский и Шелковской районы (левобережье Терека). Известно и то, что и до революции, и в советские годы до упразднения ЧИАССР, и некоторое время после ее восстановления большинство населения правого берега Терека до Грозного и реки Сунжи составляли русские, за исключением полоски Надтеречного района. Одни утверждают, что такое положение сложилось в результате Кавказской войны 19 века и вытеснения чеченцев и ингушей в горы (абсолютно ясно, что вайнахи здесь жили раньше, даже слово «Моздок» – «черный лес» имеет вайнахское происхождение). Другие утверждают, что вайнахи из предгорий вытеснялись еще кипчаками-ногаями в период Золотой орды и Астраханского ханства, поэтому здесь так много тюркских топонимов (например, «Ножай-Юрт»), а уже последних потеснили казаки.

Поэтому при разделе Горской республики были выделены не только Осетия и Ингушетия, но и преимущественно русский Сунженский округ. До 1991 года и особенно после русское население Терско-Сунженского междуречья сокращалось, а чеченское и ингушское, соответственно, увеличивалось. Причем, никто, конечно, не мог определить, где до 19 или 14 века в этих местах пролегала граница между чеченцами и ингушами. Правильнее сказать, чеченцы и ингуши разделились на два народа во многом как раз потому, что были разделены этим казачьим (или сначала ногайским, а затем казачьим) клином. Отсюда и до сих пор не определенная окончательно граница между Чеченской и Ингушской республиками. Впрочем, конфликт не нужен ни тем, ни другим (не укладывается в ту самую национальную идею), и братские народы, несомненно, решат вопрос полюбовно. Ингуши получили значительную часть населенного некогда русскими Сунженского округа, чеченцы получили населенные некогда русскими (теперь, кажется, можно говорить и так) Наурский и Шелковской районы, и это хорошая основа для дружбы вайнахов.

Сегодня ингуши требуют присоединения Пригородного района. Там действительно могилы их предков, туда после событий 1992 года вернулось много ингушей, и они действительно чувствуют себя, мягко говоря, во враждебном окружении. Ингушетия действительно приняла много беженцев из Чечни и действительно испытывает экономические трудности. Впрочем, не меньше беженцев из Грузии приняла и Осетия, и она также испытывает не меньшие трудности.

Вопрос не в цифрах. И не в том, что можно определить словом «справедливость»: у каждого народа своя правда. Опыт показывает, что вслед за митингами на Кавказе нередко следуют насилие, погромы, горящие дома, война, жертвы, беженцы. Поэтому сейчас нужен рассудительный, если угодно, холодный расчет, который, вопреки расхожему мнению, был веками свойственен кавказцам перед принятием важных решений. Те ошибки, которые были допущены в последние полтора десятилетия, лишь подтверждают необходимость возвращения к такому подходу. Собственно говоря, готовность считать землю своей лишь в потенциале означает готовность отбивать ее с оружием в руках. Вопрос в том, кто намерен всерьез активизировать этот потенциал. Если эти силы действительно серьезны - это потребует реакции, однако реакции, не сводящейся к апеляции к нормам права и применению силового ресурса. Самое главное испытание для всех жестко выстроенных систем в такого рода конфликтах заключается в том, что они требуют принятия гибких и нетривиальных мер, а также использования "несанкционированного" и неформального посредничества. На что "вертикальные" власти часто оказываются неспособны, в результате чего и терпят страшные по своим последствиям провалы. Как знать, не заключается ли главная причина того, что осетино-ингушский конфликт сейчас актуализировался, в том, чтобы именно этого и добиться.

Ежедневный аналитический журнал GlobalRus.ru ©2024.
При перепечатке и цитировании ссылка обязательна.