Элитная недвижимость только со стороны может казаться более надежным средством капиталовложения, чем все остальные. Точнее, как и со всеми остальными способами помещения денег, она надежно защищена только в том случае, когда денежные и силовые ресурсы хозяина способны ее защитить. Если же ресурсов недостаточно, то ее ценность для конкретного хозяина сразу падает.

У нас нельзя, как это было модно в XIX веке в США, купить поросший бурьяном участок где-нибудь на диком Западе, чтобы затем, подержав его энное количество лет, невероятно разбогатеть, когда через этот участок проведут железную дорогу. В России, если для прокладки железной дороги потребуется выкупить чей-то участок, то его в худшем случае просто отберут у владельца, обнаружив неполадки в документах, а в лучшем – угрозами отъема заставят продать по низкой цене. У нас собственность не имеет абсолютной ценности, обладание которой повышает ценность владельца. Напротив, только ценность владельца может наделить собственность (любую) какой-либо ценностью. Бедняку не следует пытаться разбогатеть, вовремя купив у старушки-пенсионерки дачку в пригороде. Когда цена этой земли повысится, его найдут способ выжить по дешевке. Если же ему каким-то чудом удастся удержаться, то он все равно не почувствует себя ровней новым богатым соседям. Любой из них, вручив взятку чиновнику из обладминистрации, приватизирует лесок – главную местную достопримечательность. Другой, презрев закон, проведет свой забор вплотную к урезу воды на пляже местного озера. Теперь там нельзя будет ни искупаться, ни пристать на лодке. У нас нельзя владеть собственностью, не подкрепив ее чем-то еще. Всякий, покупающий загородный коттедж, должен обладать достаточным ресурсом, чтобы отстоять свои права. Об этом не стоит забывать и покупателю квартиры с «элитным» видом из окон. Строитель при этом продает вам абсолютно эфемерную ценность, не гарантированную решительно ничем. На следующий год новый строитель решит продать этот же самый вид, и для этого построит свой дом прямо перед вашим. И напрасно вы поверили убеждениям, что ваш дом стоит в заповедной парковой зоне и поэтому ничего, кроме него, здесь поставить не разрешат. Факт, что вы сами являетесь нарушителем закона в этой парковой зоне, должен служить гарантией того, что сюда за те же взятки пустят и других нарушителей. Ибо чем ваши взятки лучше настолько, что принявший их чиновник должен удовлетвориться только ими? Так, в Петербурге принято по несколько раз продавать один и тот же вид на Финский залив, придвигая новые дома все ближе к берегу и перекрывая ими вид из старых.

В нашей стране пока что не появилось ничего, что могло бы претендовать на звание вечных ценностей (в экономическом, разумеется, смысле). Все временно, и все относительно (статуса владельца). Это касается не только недвижимости. Всякое элитное потребление возможно лишь в среде элитных потребителей. Не только потому, что дорого. Качество любых дорогих товаров, продаваемых вам, будет напрямую зависеть от информированности продавца о вашей влиятельности. Дорогие вещи существуют не для всех на них заработавших, но лишь для тех, кто может их защитить собой. В литературе ХХ века часто возникал мотив вожделенной «нестатусной» покупки. Например, небогатый молодой человек продает автомобиль, чтобы купить подруге очень дорогое кольцо. Или несколько бедняков складывают вместе сбережения многих лет, чтобы приобрести на всех один белоснежный костюм известной марки. Вся романтизированная идеология потребления нацелена на то, чтобы добиться в один прекрасный день недоступной вещи. Литературные герои обычно вполне вознаграждаются за свои потребительские мечты (иначе чего бы стоила вся эта идеология). Оборванец приходит в дорогой магазин, держа в вытянутой руке заветные доллары, и требует: «Мне вон тот костюм!» И в первый и последний раз в жизни вокруг него заснуют улыбающиеся продавцы. Услужливый портной станет на колени, чтобы снять мерку. Скопив нужную сумму денег, бедняк на час получит право войти в мир богатых. Звериные законы капитализма суровы, но справедливы. Деньги решают все.

Любопытно, что в России эта столь часто повторяемая фраза колоссально далека от действительности. У нас решают не деньги, а их хозяин. Если ваш социальный статус не соответствует чудом накопленной сумме, с которой вы явились в магазин, никакого билета в мире богатых вам не гарантировано. Попробуйте купить что-то «не по чину». Вы несказанно удивитесь, узнав, что за те же самые деньги, что заплатил бы богач, вы не сможете получить товар и услуги того же качества, что предоставят ему. Там, где ему расплываются в улыбке – вам устало зевнут. Единственный бракованный экземпляр дорогого товара окажется вашим. Попробуйте потребовать замены или гарантийного ремонта – и наткнетесь на то же недовольное ворчание, что обнаружили бы в заведении на несколько рангов ниже. Но ведь на дверях написано «бутик», и лощеные девушки предлагают кофе посетителям – всем, кроме вас! Невольно создается ощущение, что продавцы, эти строгие стражи мира роскоши, нарочно проинструктированы не пускать в него выскочку. А может, они просто знают, что ваша дорогая покупка никогда не станет правилом, и больше вы не явитесь сюда обогащать их (так зачем же понапрасну стараться)? Однако дело в другом. Продавцы безотчетно кланяются богачу, даже не имея надежды, что он придет к ним еще раз. Его самоуверенная фигура, покровительственная улыбка являются символом всех его потенциальных возможностей. Ясно, что в случае обнаружения брака он сумеет отстоять свои права. В отличие от вас. Подобострастие продавцов – это уважение к силе и могуществу, которое измеряется вовсе не в деньгах. Даже если продавцы будут уверены, что вы намерены всю жизнь сидеть на хлебе и воде, чтобы раз в полгода покупать у них ненужное и дорогое барахло, они не станут уважать вас больше. Если не наоборот. Презрение к плебеям – тоже родом из докапиталистической эпохи – возникает в комплекте с подобострастием к могуществу.

Однако продавцов можно понять. Ведь их собственный бизнес ровно в той же степени зависит от категории влиятельности, что и от денег покупателей. Без влиятельности своего хозяина, без влиятельности начальника своей «крыши» магазин просто перестал бы существовать, даже если бы посетители стояли в очередь. Это на Западе, где деньги решают все, продавцам все равно, какая рука – в лохмотьях или в дорогих перстнях – их протягивает. Там всех дарят одинаковой дежурной улыбкой. Наши квасные патриоты могут радоваться: в России подобного равнодушия нет и не будет!

Итак, подытожим: покупая любой товар, следует быть уверенным, что своим собственным весом ты сможешь гарантировать его ценность и качество. Стало быть, твой общественный вес всегда должен быть выше, чем ценность покупки (недвижимости, дорогого костюма и проч.). Элитная покупка у нас служит демонстрацией имеющегося статуса, а не средством его повысить. Стоит этому статусу пошатнуться, как неотъемлемое в других странах право собственности исчезает. Попал в опалу Зурабов – и власть немедленно вспомнила, что его жена незаконно владеет участком в заповедном лесу. Жены других госчиновников тоже много чем незаконно владеют. Но их право собственности пока что подкреплено влиятельностью мужей. За деньги нельзя купить не то что всего, но даже малой части. Расхожее среди бедноты изречение «кто богат, тот и прав», лучше заменить на «кто прав, тот и богат». Короче, капитализмом с его «звериным оскалом» здесь пока и не пахнет.