Один из самых нашумевших медиа-проектов прошлого года - журнал «Новый Очевидец» - приказал долго жить. В смысле - закрылся.

Шум вокруг нового издания был связан не столько с его содержанием, сколько с его заявкой – журнал мыслился как русский «Нью-Йоркер». Одного этого оказалось достаточно, чтобы о нем заговорили – так уж вышло, что для русского культурного сердца в слове «Нью-Йоркер» слишком многое слилось. Сыграло свою роль и имя главного редактора Сергея Мостовщикова. Создатель той самой «Столицы», ставшей в конце 90-х первым (и, пожалуй, последним) культовым изданием, – Мостовщиков после этого брался за разные проекты. И всегда безуспешно. «Новый Очевидец» разделил общую участь. 

Что же произошло? Почему культурный журнал был закрыт меньше чем через полгода?

Ответ напрашивается сам собой: не доросли мы до культурного издания, публика не та – узок круг культурных людей, и страшно далеки они от народа. А потому нет шансов у журнала, который не пишет про сиськи-письки, про участников «Фабрики Звезд» и страшные тайны Кэмерон Диаз. Да и издатели тоже хороши – решительно не готовы тратить жалкие пять лимонов в год на благое дело. Хотят прибыли, гады.

Именно этот вывод наверняка и сделают столпы медиа-бизнеса. Мы же вам говорили: не надо русских брэндов, не надо культуры – только гламур, и никаких смыслов.

И будут неправы. 

Провал «Нового Очевидца» – это провал вовсе не смыслов, а всего лишь творческой журналистики 90-х, причем очень небольшой ее части, той, что сделала карьеру на стебе. Десять лет назад он был в новинку и не сразу успел опротиветь, к тому же жизнь тогда стала хоть и криво, но обустраиваться, от политики все вдруг смертельно устали, от смыслов тоже, и радостно откликнулись на тон «Столицы». В моду вошло легкое дыхание. Take it easy, - говорили одни. Живите-ка смеясь, - вторили им другие. И дружно сходились на том, что все говно, кроме пчел.

Однако с тех пор прошло целое десятилетие, и многое, мягко говоря, изменилось. Медиа-тусовка восприняла это по-своему. Она разделилась на тех, кто продался и лепит издания для людей – пошлых и глупых. И тех, кто по-прежнему верен высокому и прекрасному, то есть святому праву журналиста ценить только пчел, а значит писать все, что ему захочется, не сообразуясь ни с миром, ни с читателем, да, собственно, ни с чем вообще. Причем, получая за это деньги никак не меньшие, чем в сладкие времена финансовых пирамид, залоговых аукционов и уполномоченных банков – то есть, неадекватные любому бюджету, рассчитанному хоть на какую-нибудь окупаемость.

Собственно, именно эта оторванность от мира и принципиальное неумение думать о читателе как о собеседнике, а об издании как о бизнесе и есть главная причина провала «Нового Очевидца». Журнал не стал русским «Нью-Йоркером» не потому, что Москва не Нью-Йорк, а в России нет публики, которой нужен серьезный культурный журнал. Если превращать противостояние с гламуром в борьбу бессмыслиц (гламурной и антигламурной), то решительно непонятно, зачем его станут покупать – в гламуре хоть картинки красивые. Если делать журнал, вовсе не думая о читателях, то с какой стати рассчитывать на то, что журнал вообще будут читать. И, наконец, если делать журнал, вовсе не беспокоясь о том, чтобы расходы хоть как-то соответствовали доходам – то стоит, наверное, ожидать, что деньги на его издание рано или поздно кончатся.