До конца избирательной кампании в США остались считанные часы. Казалось бы, все, что можно, уже сделано, точки над «и» поставлены, позиции противников по всем вопросам определены и досконально известны. Несмотря на это, в преддверии заключительного аккорда схватка не ослабевает, каждый день кандидаты проводят по несколько встреч с избирателями в разных уголках страны, обмениваются новыми обвинениями, а средства массовой информации публикуют результаты самых свежих опросов общественного мнения.

Интересно, что в каждом из этих опросов, наряду с почти пятьюдесятью процентами, решившими отдать свой голос той или иной стороне, всегда значатся два-три, а иногда и четыре процента «неопределившихся» – тех избирателей, которые до сих пор не пришли к какому-то твердому мнению. Как только не измываются над этими нерешительными гражданами остроумные политические комментаторы! Им самим все яснее ясного: правым – что надо голосовать за Буша, левым – что за Керри. А тут эти дурацкие три процента путают все карты и все прогнозы. Наверно, предполагают остроумцы, они – из той породы людей, которые вечно опаздывают, потому что слишком долго выбирают галстук или никогда не могут решить, какой ботинок завязать первым и потому надолго застывают на месте с распущенными шнурками; одним словом, «буридановы ослы» в человеческом обличье. Действительно, по прошествии стольких месяцев избирательной кампании все должно быть понятно – какие же еще могут быть вопросы?

Однако феномен «неопределившегося электората» высвечивает несколько проблем, исключительно важных для любого демократического общества. Для начала, эти люди (которых немало – несколько миллионов в масштабе страны) относятся к той группе избирателей, которая обычно называет себя «независимыми» – у них нет жесткого партийного предпочтения. А ведь известно, что люди, для которых идеологические рамки имеют определяющее значение, всегда проголосуют за кандидата «своей» партии, кем бы он ни был. Обычно кандидаты пытаются привлечь их на свою сторону в начале кампании, когда необходимо победить во внутрипартийной борьбе. А потом уже, после выдвижения кандидата от партии, начинается борьба за избирателей-«центристов».

Необходимость привлечь «независимых» (считается, что победу на президентских выборах обеспечивают именно они) приводит к тому, что нападки кандидатов друг на друга принимают относительно цивилизованный характер. Что уже не мало. В самом деле, многие демократы с удовольствием бы обозвали Буша лжецом, а республиканцы жаждали бы открыто заявить, что Керри – офранцузившийся оппортунист. Но не могут – ни те, ни другие. Свои бы «твердые партийцы» такое заявление бы приняли на «ура» – мешает лишь то, что независимые избиратели таких нападок не поймут и исторически всегда голосуют против кандидата, ведущего наиболее грязную кампанию (партийные же политтехнологи, как и во всем мире, считают, что все средства хороши, поэтому высшему руководству часто приходится их сдерживать – опять же, чтобы не обидеть независимых избирателей).

Заметим, что все-таки за несколько дней до выборов определилось и подавляющее большинство обитателей электорального «центра». Что же мешает это сделать остальным? Может, они действительно – нерешительные из нерешительных? Может, они даже не уверены, пойдут ли на выборы? Или просто не знают, как ответить докучным социологам?

Кажется, что это не совсем так. Ведь у человека, серьезно обдумывающего, за кого голосовать, могут быть серьезнейшие претензии к обоим кандидатам, иногда, по его мнению, он выбирает из двух зол меньшее, и очень часто в программе обеих партий есть пункты, противоречащие самым стойким убеждениям такого избирателя.

За кого, скажите, голосовать пожилому консерватору-пенсионеру среднего достатка? Он готов поддержать внешнюю политику Буша, более того – он с ней согласен. Но для него не менее, а даже – жизненно более важен вопрос дешевых лекарств, на импорт которых из Канады тот же Буш наложил запрет, поддавшись атаке фармацевтического лобби. А что сказать о верующих христианах, особенно католиках (большая часть религиозных протестантов поддерживает Буша)? С одной стороны, они солидарны с президентом США по вопросу запрета на аборты, а также не согласны с тем, чтобы полученные из человеческих зародышей стволовые клетки могли использоваться в  научных исследованиях. С другой же – католикам претит отношение Буша к смертной казни (в бытность его губернатором Техаса он подписал больше смертных приговоров, чем все остальные губернаторы США вместе взятые), и главное – они не могут забыть того, что вторжение в Ирак является, в соответствии с учением церкви, войной неправедной и было к тому же однозначно осуждено Ватиканом.

Наоборот, католик-Керри осуждает войну, но считает невозможным сделать запрет абортов законодательным («Я против абортов, но не могу с помощью закона заставить других следовать моим убеждениям», – сказал кандидат демократов). Ну и что же делать таким избирателям – представьте, они по-настоящему мучаются, они не могут решить, голосование за кого будет большим благом или, наоборот, наименьшим грехом?

Таких людей, оказывается, немало – подходящих к выборам не как к обязанности, а как к серьезному поступку гражданина. Знающих, что в том или ином случае они разделят ответственность за судьбу страны – причем ответственность нравственную. Для которых голосование не формальность – а долг, часто непростой. И именно они острее других следят за точностью подсчета голосов и за соблюдением избирательных прав и правил. Поэтому, наверное, справедливо, что до самого последнего часа кандидаты будут бороться за голоса этих людей – неотъемлемой части того активно мыслящего и действующего меньшинства, на котором держится любая демократия.