Все вышеизложенное было написано в предположении, что в нашем несовершенном обществе все же имеются хоть какие-то основополагающие ценности, с которыми как-то принято считаться. Например: "тюрьма", "узник", "покаяние", "нация". Если справедливы ширящиеся предположения, что текст М.Б. Ходорковского и текст безвестного Ю.А. Степанова имеют один источник и этот источник - не бывший глава ЮКОСа, а некоторое лицо (или структура), осуществившее остроумную разводку с использованием арестованного Ходорковского - тогда мы имеем дело с таким состоянием властвующих верхов нашего общества, по сравнению с которым самые свинцовые мерзости 90-х гг. выглядят легкими и извинительными шалостями.

Очевидно, что авторами или сознательными участниками остроумной комбинации не могли быть ни адвокаты Ходорковского, ни его компаньоны. Во-первых, и те, и те все время излагали совсем иные идеи, нежели те, что заложены в письме (см. адвоката Амстердама), и духовная перемена в Ходорковском никак не могла быть им кстати, а уж подставка, ставящая арестанта в совсем ложное положение, совсем противоречила интересам всей юкосовской группировки. Если же адвокаты не были в игре (или исполняли чисто техническую роль курьера, удостоверяющего редакцию "Ведомостей" в аутентичности текста), а комбинация имела место, тогда осуществить ее могли только агенты государственной власти - СИЗО №4 есть режимное учреждение, куда не всякого желающего шутника пускают.

Из этого следует, что в своей приверженности традиционным нравственным ценностям, так бесстыдно попранным в 90-е гг., высокопоставленные представители нынешней власти (узник знатный, и кто допустит мелкую сошку по собственной, несогласованной инициативе так весело шутковать?) считают для себя дозволительным устраивать талантливую спецоперацию, по итогам которой какое бы то ни было уважение и к базовым для русской культурной традиции понятиям "узник" и "покаяние", равно как и к почтенным идеям, содержащимся в статье, опубликованной "Ведомостями", оказывается на долгое время растоптано. Дискуссия о России и свободе, о либерально-консервативном синтезе обречена встречать здоровое ржание - "Да, да, слышали, как на этой байде Ходора развели, гы-гы, гы".

Но если власть причастна к комбинации, а похоже, что это так, тогда ей и ее агентам из соображений минимального приличия следует прекратить разговоры о разврате 90-х, когда, провозгласив превосходные ценности свободы и демократии, элита России занималась чрезвычайным воровством, чем эти ценности полностью попрала в грязь. Прекратить не потому, что воровства не было - было, да еще какое, - а потому, что нынешняя власть, считающая для себя возможным осуществлять такого рода остроумные спецоперации, столь же цинично топчет в грязь, пусть немного другие, но столь же самоважнейшие ценности. Для людей, давших санкцию на занятную придумку с тюрьмой и национальной идеей, уж точно нет ничего святого, причем с точки зрения человеческой они существенно хуже и гаже, чем самые отъявленные герои ушедшей эпохи. Воруя под разговоры о высоком, те тоже цинически ругались над самыми важными, самыми системообразующими ценностями - плоды чего мы сегодня пожинаем. Но они хотя бы были движимы действительно сильными страстями - алчностью и жаждой власти, каковые соблазны имеют свойство корежить душу, изначально, может быть, достаточно чистую. В нашем случае никаких страстей трудноодолимого характера (равно как и государственных соображений, заставляющих поступиться минимальными моральными принципами) нет и в помине, и ценности топчутся в грязь единственно ради сытой игры, ради остроумной политтехнологической придумки. Если справедливо сообщение, что первоначальный текст писал национальный стратег С.А. Белковский, то ведь это действительно верх остроумия - сперва максимально поспособствовать посадке М.Б. Ходорковского, обвинив его в государственных преступлениях, а затем подъехать к своей жертве (и при этом кто-то важный должен был пускать Белковского или его посредника в тюрьму) со своим новым текстом и убедить его воспринять текст как свой. Разводка действительно экстра-класса - того класса, после которого неясно, кому, кроме таких же Белковских, не мерзостно будет иметь дело со столь остроумной властью.

Можно утешать себя тем, что это не вся власть, а только кусок власти, поскольку наверху идет сложная борьба, но еще пара таких разводок экстра-класса (а зачем останавливаться, когда так изящно и политтехнологично?), и данные разговоры будут в глазах общества эквивалентны схоластическим прениям о том, что это не все г...о, а только кусок г...а.

Если власть, движимая государственной мудростью, задалась целью уверить юное поколение, что подлость никогда не наказуется, а только приносит паблисити и просперити, ее изящные игры с Белковским, конечно же, и оправданы, и понятны. В противном случае разумнее было бы повесить юного политтехнолога за шею на березе в местах гуляния продвинутой молодежи. Это был бы большой воспитательный пример для юношества.