Сумма, в которую оценен русский ядерный щит, уже известна. Она не столь уж и велика: 160 миллиардов сильно упавших ныне в цене зелёных. Продавец известен: это сидящий в СИЗО глава «Юкоса» Михаил Ходорковский. Покупатель - всемирное американское правительство.

Только попробуйте не поверить. Мы уже это проходили: дружно обстёбывали длинный и мутный доклад «Государство и олигархия», эпистолярное признание в любви-ненависти к Чубайсу, а потом двухчастное эссе «Одиночество Путина» того же автора - Станислава Белковского. Однако, будучи внутри страшной постмодернистской реальности, сами не заметили, как начали оперировать понятиями и принципами той логики, которая была выстроена в этих и других его текстах. Элита уже всерьёз обсуждает недавние планы Ходорковского по перехвату власти через скупленную Думу, разгромленная оппозиция делает заявку на «революцию роз» - сценарий Коштуницы-Саакашвили (именно так надо понимать каспаровский комитет-2008 и проект «Россия без Путина»), прокуратура объявляет весь топ-менеджмент ЮКОСа в федеральный розыск, испугавшаяся перерождения парламента власть учит депутатов большинства ходить строем и голосовать по звонку…

Героические оппозиционные комитетчики смело и прямо обвиняют президента России в том, что благодаря ему у нас складывается практически туркменский режим. Про туркменский режим - чистая правда, но про президента, похоже, полная ерунда: в инстинкте чиновного сословия, слипающегося наперегонки в новую КПСС, есть что-то живое, исконное, никак не инспирируемое сверху. Слабые попытки Кремля сохранить видимость политики наглухо блокируются торчащими кверху коленопреклонёнными задницами: «веди нас куда пожелаешь и пори умеренно» - стиль, транслируемый вниз уже вполне сознательно. Правит не Путин, а его портрет на стенке и рейтинг в эфире; и физический человек, сидящий в Кремле, не способен даже при желании ничего сделать, не поколебав этих основ своей власти. Свой первый срок Путин ещё как-то пытался совмещать в себе Маргарет Тетчер и королеву Елизавету - сейчас он превратился в одну сплошную королеву, которая может всё - и, по известному закону, не может ничего. Белковскому (или, скорее, «коллективному Белковскому»), спровоцировавшему и идейно обосновавшему прошлогодний ползучий переворот, удалось то, в чём они же обвиняли «сверкающую квадригу» олигархов: превратить Путина в номинального правителя, от лица которого говорят и действуют другие. Они сами и те, кто им платит.

Внешне всё это выглядит даже и сейчас самым невинным образом - эпистолярное политико-художественное творчество одного вдарившегося почему-то в революционную романтику политтехнолога. Но мы - и об этом никогда нельзя забывать - живём в постмодернистской реальности, где мир есть текст: и, значит, тот, кто задаёт рамки, даёт имена вещам, процессам и событиям, выстраивает текстами параллельную медийную реальность - обладает невероятными возможностями определять контекст. Между тем, никакой внятной картины происходящих событий, альтернативной «одиночествам» Белковского, элита так и не предъявила: лишь закалённый ветеран Павловский пытался по привычке развивать версию заговора чекистского меньшинства, но и он быстро скис и сбился на панегирики Путину, спасовав перед куда более отмороженным учеником и последователем.

Сейчас Белковский уже торжествующе вещает о том, что должен делать Путин на протяжении своего второго срока. И одновременно - поучает в газете «Завтра» патриотическую оппозицию, что нужно сделать, чтобы взять власть. Второй текст - в «Завтра» - куда интереснее пафосного доклада о путинской повестке, выдержанного в стиле ломоносовской «оды на восшествие на престол». Белковский прекрасно понимает - и блистательно доказывает - что власть в результате думских выборов не усилилась, а наоборот - трагически ослабла. Собственно, порог, за которым дальнейшая концентрация власти означает не усиление, а ослабление, она перешагнула очень давно, задолго до прошлого года. Но сейчас, оказавшись в режиме самопровокации, попавшись на детский приём поисков заговора, рассчитанный специально на больные лубянские мозги, эта власть закуклилась в мягкий неустойчивый авторитаризм, из которого только два выхода, и оба омерзительно плохие - жёсткая тирания или «революция роз» по белградско-тбилисскому сценарию. Поломанный об коленку парламент - последний инструмент связи между властью и обществом - теперь уже точно не игрок в политику; в свои права властно вступили Кухня и Улица.

При этом провокатор Белковский оказался куда страшнее своих учителей - Павловского, Гельмана и других: в отличие от них, он работает не за деньги, а за идею - это настоящий, искренний фанатизм. Фанатизм реваншиста, человека, опоздавшего к большой раздаче благ и желающего доказать urbi et orbi, что он умнее и хитрее всех этих Ходорковских и Березовских, на которых ему столько лет приходилось трудиться. А фанатика невозможно ни купить, ни переубедить: он - как робот, который не остановится до тех пор, пока не выполнит полностью свою программу. И всё, что ему можно противопоставить - трезвость, осмысленный расчёт, и твёрдость веры в собственную правоту.

Иными словами, и власть, и её оппоненты должны выйти из картинки, нарисованной чужими руками. Создать свою собственную площадку диалога и собственные, прозрачные и нелживые правила игры. России жизненно необходимы лояльные либералы - те, кто не смешивает войну против «партии власти» с войной против государства и основ легитимности. Те, кто выдвигает лозунг «Путин - наш президент, коллективного грызла - вон из Думы» (из правительства, из всех и всяческих администраций, далее везде); где первое - рамка консенсуса, а второе - рамка дискурса. И делают это не от большой любви к Путину (совершившему, а более не совершившему достаточно, чтобы его не любить), а просто потому, что война с человеком, поставившим страну в ситуацию «государство - это я» означает войну с государством: то, чего не понимает Хакамада, и прекрасно понимают её спонсоры.

Иначе мы все окажемся жертвами одной постмодернистской разводки. Которая выглядит изящно и эстетски только на бумаге, а в жизни это будет кровь, позор и катастрофа.