В том, что в оппозиционном стане (включающем теперь в себя и правых, и левых, и благонамеренных, и неблагонамеренных etc.) царит полный разнобой, дива нет - когда же было иначе. Диво в том, что разнобой не меньшей силы царит и в стане приверженцев В. В. Путина, ибо в том, что они говорят, очень трудно найти единый смысл и единую логику.

Сам В. В. Путин предпочитает держаться единожды избранной линии: ничего экстраординарного не происходит, имеет место равномерно-воздаятельное применение закона, ход политической и экономической жизни по-прежнему строен, ясен и неизменен, прошу прекратить истерику. Конечно, для наблюдателей не может остаться незамеченным то грубое, то дерганое поведение автора версии, не очень вяжущееся с ее содержанием - "Когда кто так становится неровен, то знак дурной", да и в саму версию никто не верит, однако, если президент желает придерживаться столь убедительной версии, на то его державное право.

Проблема в том, что тогда уже и сторонникам президента необходимо следовать избранной им версии и воздерживаться от таких речей и поступков, которые могли бы ее поставить под сильное сомнение. И у разведчиков, и у подследственных есть то правило, что, единожды взяв версию, надо держаться ее до конца. Если же каждый начнет из самых лучших побуждений лепить одну версию краше и убедительнее другой, в итоге все запутаются в противоречиях и дружно провалятся. Между тем никакого такого единообразия, к которому должны были бы призывать соображения простой лояльности, не наблюдается.

Когда кремлевский завсегдатай, председатель думского комитета по международным делам Д. О. Рогозин с регулярностью повторяет, что посадка Ходорковского - дело хорошее, но еще лучше было бы сперва посадить Чубайса, он рассуждает в полном противоречии с президентской версией о глубоко рутинных действиях прокуратуры, лишенных какого-либо политического содержания. Если всех можно посадить и всех следует посадить, но надо сажать в более правильной последовательности, это рассуждения не в категориях формального права, а в категориях полезной политической кампании, имеющей целью доставить глубокое удовлетворение трудящимся и лично Д. О. Рогозину. Если юноша, всю жизнь державший нос по кремлевскому ветру, начинает вслух оптимизировать посадочные списки, в этом есть признак известной новизны, хотя бы В. В. Путин ее и отрицал.

Когда замгенпрокурора В. И. Колесников, не ограничиваясь публичными сожалениями о том, что в рамках действующего закона М. Б. Ходорковскому нельзя дать более десяти лет, начинает давать указания о том, какой должен быть статус ЦБ, кому, как и под какие проценты ЦБ должен выдавать кредиты, а также выдвигает оснополагающие положения аграрной политики, требуются достаточно серьезные усилия, чтобы убедить себя в отсутствии экстраординарных изменений в политической жизни России. Прокурорский чин, вдруг решивший заняться статусом ЦБ - это признак выдающейся неизменности политического курса.

Окончательное же смятение в умы вносят приветствующие "новый курс" В. В. Путина публицисты, которые в противовес заявлениям своего кумира видят в происходящем отнюдь не рутинное применение статей УК, карающих за хозяйственные преступления, а события исторического значения. Одни говорят про великую схватку государства и олигархов, схватку, в которой решается вопрос о суверенитете и независимости нашей родины, другие утверждают, что именно сейчас начинаются истинно либеральные реформы, раскрепощающие хозяйственую жизнь и сулящие экономический подъем, третьи даже усматривают в событиях последнего времени признаки буржуазно-демократической революции, сметающей олигархические производственные отношения, ставшие препятствием для развития производительных сил России.

Нет ни малейших оснований отрицать искренность публицистов-доброхотов и видеть в их выступлениях какую-то "руку Кремля". В Кремле до таких геркулесовых столпов никто физически не в состоянии додуматься - тут нужен какой-то совсем уж воспаленный склад ума. С вероятностью в 99% перед нами совершенно чистый порыв протянуть Кремлю руку поддержки, возможно, сочетающийся с еще не вовсе утраченным обычаем проецировать на В. В. Путина свои собственные представления о самом светлом и лучшем - тот самый воспетый Г. О. Павловским феномен путинского большинства. Сейчас он, правда, начинает походить на феномен путинского меньшинства, но строй мысли сохраняется. Желание проецировать столь сильно, что никакие смысловые неувязки не могут быть ему помехой.

Ведь доброхоты описывают большие события - борьбу за свободу и независимость нашей родины, антиолигархическую демократическую революцию etc. Но события такого размера не могут быть подковерными - никаким ковром не укроешь, между тем В. В. Путин зачем-то пытается укрыть. В связке "Путин - доброхоты" выходит, что или кто-то ошибается, или кто-то неправду говорит, или и то, и другое вместе. Самое же непонятное - зачем укрывать. Версия, согласно которой "Коварством и изменой крамола свирепела, // На троне утвердился царь, отстояв закон. // Общественного мира пора теперь приспела, // Единственный губитель душ наших - Купидон", в высшей степени лестна для В. В. Путина; образ смелого реформатора, снимающего с производительных сил России оковы устаревших производственых отношений, также выставляет президента РФ в чрезвычайно выгодном свете. Будь у В. В. Путина такие заслуги или же такие планы, ему проще всего было бы объяснить это своим подданным, которые в массе своей радостно приняли бы известие, оказали своему президенту всяческую поддержку, истерики и кривотолки тут же бы прекратились. Вместо того важнейшие для страны известия исходят из уст малочисленных энтузиастов, не обладающих к тому же ни паспортами, ни верительными грамотами от В. В. Путина, так что поди проверь, подлинна благая весть или все это энтузиастам померещилось.

К тому же и смертельная борьба за суверенитет России, и революция, радикально меняющая всю надстройку, это - дела, благополучный исход которых не гарантирован; на столь крутых поворотах истории всякое бывает, и сознательная поддержка сограждан, которым правитель объяснил, что к чему, для него никак не может быть лишней - между тем, от этого важнейшего ресурса он решительно отказывается. Тогда либо великих дел и задач вовсе нет, либо они есть, но В. В. Путин исходит из того, что "Красноречивым воззваньем // Не разогреешь рабов, // Не озаришь пониманьем // Косных и темных умов. // Поздно: народ угнетенный // Глух перед общей бедой, // Горе стране разоренной, // Горе стране отсталой!", - правда, при столь пессимистическом взгляде на управляемую страну великие дела вряд ли стоит вообще затевать. Если же речь идет о вещах более скромных - об умеренных, но благодетельных реформах, усмиряющих чиновный произвол, облегчающих труд предпринимателей etc., т. е. о намерении В. В. Путина своих сограждан подарить фиалкою, то, во-первых, кто мешал раньше - "фамилии, адреса, явки!", во-вторых, здесь-то зачем таиться? Это же не конфискационная денежная реформа, при подготовке которой надо врать и скрывать до последнего.

Доброхоты сами не понимают, сколь странная картина вырисовывается при сличении их текстов с поведением описываемого ими объекта. Вопреки словам Спасителя "Никто, зажегши свечу, не ставит ее в сокровенном месте, ни под сосудом, но на подсвечнике, чтобы входящие видели свет (Лк. 11-13)", В. В. Путин свой мощный источник чудесного света прячет так хорошо, что в Кремле и его окрестностях темно, как у афроамериканца в ж..., и все в потемках спотыкаются.

Такая нарочитая установка на отказ от сколь-нибудь понятного взаимодействия с обществом (в карикатурном виде повторенная производным инструментом В. В. Путина - "Единой Россией, отказавшейся от дебатов, каковой отказ, кстати, тоже вызвал у доброхотов полное понимание и одобрение) вряд ли может быть объяснена приписываемыми В. В. Путину автократическими замашками. Самые что ни на есть автократоры довольно регулярно издавали манифесты, в которых изъясняли и предписывали своим подданным, что им надлежит делать. Автократоры, подавившие крамолу, делали это особенно охотно. Здесь же добрый и верный раб - это не тот, кто исполняет внятно выраженную волю господина, а тот, кто самозабвенно играет в малопонятную угадайку при таинственно молчащем господине.

Здесь, вероятно, дело в особом складе отношений В. В. Путина с обществом, складе - вопреки распространенному мнению - нимало не патерналистском, а полностью ему противоположном. Действительно, в обществах с немалыми элементами авторитаризма лидер обыкновенно ассоциируется с властным мужским началом, а народ - с податливым женским. При том же "дедушке" патернализм вполне наличествовал. Б. Н. Ельцин, как отец отечества, властно изъяснял свою позицию и свои веления, и подданные сперва охотно повиновались, а потом перестали - но это уже другой вопрос.

Путинская же модель отношений с поддаными более напоминает (точнее, напоминала) отношения девы-красы с беззаветно влюбленными поклонниками. "Под этот вальс ловили мы очей любимых свет" - и в этих очах вычитывали то, что хотелось вычитать. Когда скромный обожатель, движимый неземною страстью, приписывает деве самые превосходные качества, странно деве в ответ на вздохи и ахи излагать какие-то взвешенные программы. Обожают - и довольно.Тем более, что программ никто не требовал. На этом эротическом проецировании феномен путинского большинства четыре года и держался.

К несчастью, чувствам свойственно утрачивать первоначальную свежесть. По замечанию одного бунинского героя, все женщины сперва говорят: "Какой ты тонкий, чуткий!", а потом - "Какой ты грубый, нечуткий!". Модель таинственного молчания и принципиальной недиалогичности хороша и эффективна, когда поклонник нежный, чуткий и сам все лучшим образом додумает и спроецирует. С остыванием первоначального пыла мужчина начинает являть свою скотскую и нечуткую природу, изъясняясь в духе, так обижающем В. В. Путина и "Единую Россию" - "Что ты выделываешься? Надоело мне твои ребусы разгадывать, скажи по-человечески, че те надо?". А там недалеко и до классического "Тут за день так накувыркаешься, придешь домой - там ты сидишь". Чтобы не пострадать от такой грубости и нечуткости, желательно со временем отходить от напряженного эротического проецирования, постепенно заменяя его взаимпониманием, сотрудничеством и даже - страшно сказать - разумной беседой. Жалка устаревающая красотка, не осознающая своего устаревания и желающая до ста лет лететь на крылатом Эросе - между тем именно эту картину мы все чаще наблюдаем. Конечно, какие-то нежные и чуткие доброхоты еще находятся, но уже и качество не то, а потом еще хуже будет. Пора бы уже осознать, что юность быстролетна, и вести себя соответственно подступающему возрасту. Избирательная кампания 2003-2004 гг., ведомая, как и в ушедшие времена, все той же дорогой крылатого Эроса, производит удручающее впечатление. Когда есть желание быть в самом деле референтным для более широкого круга лиц, нежели кучка доброхотов, надо или разговаривать, или ....

Эрос, оно, конечно, удовольствие пронзительное, но в некоторых обстоятельствах Логос тоже бы не помешал.