По сообщениям Канала Аль-Арабия (ОАЭ), сегодня в Моссуле видели Саддама Хусейна. Бывший правитель ходил по городу, как простой иракский человек, и даже зашел в поликлинику, где попросил врача его осмотреть. Говорят, что вид у него был не очень здоровый, но какой, в конце концов, может быть вид у прежнего властителя, наблюдающего за нынешними безобразиями.

По сообщениям СМИ, американцы, узнав о расхаживающем по городу Хусейне, попытались его поймать, но он исчез раньше. Несколько дней назад американцы, по некоторым сведениям, едва не изловили Саддама, однако он, узнав о приближении солдат, успел уехать на маленьком грузовичке.

Саддам  уже давно стал мифом, и эти сообщения представляют собой две противоположные редакции данного мифа. Есть Саддам - добрый, который бродит по городам и заходит в поликлиники, и есть Саддам - поверженный и злобный – он обложен со всех сторон, бегает от американцев, использует пыльные и маленькие грузовики и вообще напоминает прогоняемую нечисть. В одного верят иракцы, в другого – американские солдаты. И для тех и для других такая вера – спасение от того, что они видят перед глазами каждый день.

Вообще, Саддам в качестве мелкого беса – продукт последнего времени. Когда-то он был средоточием зла, представлявшим угрозу человечеству. Однако теперь, когда реальной проблемой американцев в Ираке становится не открытое противостояние с врагом и даже не зарытые в пустыне бочки с ипритом, а диверсии, саботаж и беспорядки, Хусейн, по логике мифа, естественным образом уменьшается в масштабах, хотя и не меняет своей злой природы. К тому же он убегает, а американцы догоняют – что характерно для мелкого беса, а вовсе не вселенского зла.

Теперь Саддам будет ходить по городам, беседовать с иракцами о наступивших трудных днях, давать мудрые советы, подбадривать надеждами. Как знать, возможно, в каком-нибудь вечернем разговоре в старой кофейне за чашкой ароматного аравийского кофе он откроет кому-нибудь свое сердце, признается, что иногда, во дни своей славы, он совершал неверные поступки, заставившие иракцев страдать. Однако он горько жалеет о случившемся, просто из-за стен багдадских дворцов не все можно было увидеть и понять.

Слушатели растрогаются и поймут, что времена, когда в Багдаде правил Саддам Хусейн, и были золотой эпохой страны, временем «старого доброго Ирака». А Саддам закутается в грубый черный плащ и растворится в ночи. Когда иноземные стражники, ведомые грозным черным сержантом, ворвутся в кофейню, они застанут лишь недопитую чашечку кофе и дымящуюся сигару.

Впрочем, американские солдаты, по их словам, прибудут, получив сигналы от посетителей кофейни, ставшей своего рода клубом, где горожане обсуждали последние мероприятия новых властей и задержание приспешников кровавого режима. Лишь в последний момент Саддам почует опасность и скроется на грузовом мотороллере.

Дальше в рамках двух редакций мифа могут появиться, например, дети Саддама, зачатые им от дочери простого крестьянина, в хижине которого он провел ночь, а солдаты военного патруля обнаружат Саддама Хусейна, скрывающегося на багдадской свалке, однако он исчезнет за грядой мусорных барханов.

Как бы там ни было, любая история с многоточием в стране «Тысячи и одной ночи» не может не превратиться в сказку. Особенно, когда тиран пал, а вместо него воцарился хаос. На фоне погромов и взрывов время Хусейна стало для иракцев временем простого порядка, а значит, добрый и справедливый Хусейн напрашивался сам собой. Правда, его воплощенность слегка ослабла, и он превратился во внезапно появляющуюся и растворяющуюся тень. Для американцев же, которые после взятия Багдада и Тикрита стали каждый день взрываться на перекрестках, Хусейн должен был остаться тем же злом, хотя и с ослабленной степенью конденсации – не мирового, а внутрииракского масштаба. Так появилась черная тень Саддама.

Саддам становится классическим языческим божком –  добрым для тех, кто его почитает, и злобным и устраивающим разные пакости тем, кто его обидел. То есть одушевлением тех сил (в данном случае взрывов, убийств, горящих нефтепроводов), которым пока невозможно или неудобно дать иное объяснение.

Для самого же героя сказок  – настоящего Саддама Хусейна – это дополнительный шанс скрыться за своими мифологическими образами. Правда, скрыться уже навсегда. Роль живого Саддама в реальной жизни уже с лихвой выполняют его тени. Их воплощение вряд ли устроит кого бы то ни было.