Когда на нашей земле воцарился Рейтинг Президента, вместе с ним явилась Стабильность, они стали править вместе, как царственная чета, и, казалось, что это теперь едва ли не навсегда; многие даже говорили: вот он, новый Застой, эпоха «развитого капитализма», Олимпиады-2012 и нескончаемых пятилеток гонки за Португалией. Однако, стоило наступить теперешнему лету, и призрак Застоя в считанные дни растаял в июньском холоде. Словно его и не было.

А его и не было.

Те, кто усматривали аналогии между брежневским застоем и путинской «стабильностью», видели только сходство, которого и в самом деле было немало. Однако отличия – куда более существенны. Застой – эпоха медленного загнивания отлаженных, наработанных схем, кризиса идеалов, отчаянной гонки за материальными благами и постепенного умирания некогда могучего и грозного государственного организма. Путинская «стабильность» - краткая передышка после пятнадцати лет хаоса, отсутствия государственности, разброда и шатания в элитах, мучительного выстраивания хоть каких-то неписанных правил; зыбкая телевизионная иллюзия определённости и спокойствия. И эта иллюзия уже кончилась.

Три опорных точки нынешней летней «нестабильности» - «дело оборотней», «дело ЮКОСа» и шахидские взрывы. На этих трёх основаниях постепенно выстраивается вся конструкция осенней выборной кампании – причём, как всегда, до самого последнего времени собственно партийный расклад находится к этим узлам совершенно сбоку. «Право первой ночи» в любом случае будет у тех, кто скажет, что они: а) хотят вернуть народное добро,  б) хотят прищучить начальство в погонах и без, и в) хотят мочить всех черных. Голосовать будут именно за это. Все те, кто по какому-либо пункту будет идти в противоход этому мейнстриму, будут отметелены и списаны в утиль.

Возникновение такой конструкции – результат действия множества мелких, неявных «надёжных схем», запущенных в действие целыми легионами верных учеников Березовского и Павловского. Одни захотели вышибить из толстосумов деньги на выборы, другие – перехватить контроль в партии власти, третьи – отпиариться на межведомственной разборке, четвёртые – снова поиграться в пластид и гексоген, без которых, видимо, теперь вообще никуда, как без политических технологий. Сложившаяся ситуация порождает всё новые и новые «надёжные схемы», проворачиваемые уже самыми разными игроками. Схемы эти, мелкие сами по себе и ничего кардинально не меняющие, тем не менее, ещё дальше запутывают и усложняют ситуацию, поднимая со дна всё больше и больше мути, уже, казалось, навсегда осевшей. Но в том-то и беда, что эта муть для большей части действующей элиты – единственно возможная среда обитания.

Для того, чтобы это понять, достаточно вспомнить ситуацию двух-трёхмесячной давности. Тогда мейнстримом общественной дискуссии был разговор об экономическом росте и удвоении ВВП – больше, кажется, говорить было не о чем. До сих пор памятна та смертельная тоска, с которой чиновники, депутаты, эксперты и тусовщики вымучивали из себя хоть какое-нибудь бонмо на эту тему – на многих так и просто больно было смотреть. Сколько-нибудь бодро солировали разве что Илларионов и авторы «Серафимовского манифеста», остальные попросту не знали, куда себя девать. Зато сейчас всё в норме: депутаты, политологи, эксперты, министры с блеском в глазах вещают в камеру, строят догадки, обрисовывают коллизии: «чекисты», «олигархи», «семья», «Березовский», «Волошин» и т.д., и т.п… Вся эта конспирологическая муть для них и есть то самое искомое,  где можно встраиваться в расклады, обнаруживая, кто с кем и против кого.

Из курса биологии мы знаем, что есть живность, которая может жить только в очень чистой среде; когда среда хоть сколько-нибудь загрязняется, такая живность гибнет. А есть – наоборот: те, которые могут жить только и исключительно в говне и гибнут тогда, когда концентрация загрязнений становится меньше некоторой критической величины. Эксперимент-2003 свидетельствует со всей очевидностью: российскую элиту, порождённую мутью девяностых, процентов на 95 можно отнести ко второй категории.

Недавно на «Эхе Москвы» Михаил Маргелов подобрал этому точное определение: «эпоха политического отстоя». Отстой, поднявшийся на поверхность, теперь не осядет ещё очень и очень долго. И в самом деле никакой это не «застой». Тогда, если кто помнит, была «гонка на лафетах» -  состарившиеся кремлёвские олимпийцы, принадлежавшие в основном к «поколению победителей»,  мёрли один за другим. Сейчас один за другим умирают смыслы и слова, навечно погребаемые возле Кремлёвской стены, рядом с мавзолеем и церетелиевскими зайками. «Выборы», «реформы», «партии», «вертикаль власти», «диктатура закона», «правовое поле»… И идет вырождение – от одного электорального цикла к другому.

Главной фигурой выборов-96 был Чубайс, обеспечивший консолидацию наиболее активной части постсоветской элиты против коммунистического реванша и волевое усилие по недопущению такого реванша. На выборах-99 это уже Березовский с Павловским, сумевшие всего лишь придумать удачный пиар-проект под осеннюю кампанию. Иных уж нет, а те далече; для нынешней ситуации и Павловский – слишком крупная и сильная фигура; вместо него мы видим на авансцене тов. Белковского, который, трепыхаясь и отрабатывая маленькие – и по замыслу, и по деньгам – заказы, создаёт выборам какой-никакой «сюжет». И тем самым организует всеобщее счастье. Большего-то и не требовалось.

Честно говоря, так недолго и до мышей…