Комментарии на гибель С. Н. Юшенкова производят впечатление тяжелой недоговоренности, когда у людей вертится на языке одно, а вслух они произносят совсем другое. Не все, конечно. Весьма разные в смысле своих политических воззрений думские коллеги убитого В. Н. Лысенко, А. В. Митрофанов и В. В. Похмелкин с большей или меньшей степенью прозрачности намекнули, в столице какого островного королевства имело бы смысл поискать заказчика убийства, но эти осторожные намеки так и остались высшим проявлением умственной смелости. При том, что "Вы и убили-с, Борис Абрамович!" витает в воздухе, происходит массовый сеанс убеждения себя и других - "Нет, это не Борис Абрамович, это неведомый другой".

Конечно, это можно было бы объяснить высоким уровнем юридической и политической культуры. Expressis verbis называть известного человека (пусть сколь угодно пакостного) организатором подлого убийства, не имея при этом бесспорных улик, довольно неосторожно. Опять же презумпция невиновности и все такое прочее.

К несчастью, культура и презумпция получаются несколько односторонними. Открытым текстом указывать на российскую власть в качестве убийцы вполне даже возможно. По "Эху Москвы" уже были названы заинтересованные лица - "Оно могло быть выгодно старожилам арбатского военного округа, которые на дух не хотят никакой военной реформы (..). Оно могло бы быть выгодно и тем, кто, с экономической точки зрения, по экономическим причинам азартно заинтересован в продолжении войны в Чечне (..) Наконец, убийство Юшенкова вполне может быть выгодно и тем, кто хотел бы упростить для английского правосудия процедуру выдачи Бориса Березовского". Сказать яснее трудно, хотя и глупее тоже, - но мы ведь не об уме говорим, а о степени откровенности. В наибольшей же мере раздвоенность юридической и политической культуры была продемонстрирована на том же "Эхе" Е. А. Киселевым.

Когда речь о властной гипотезе, презумпция идет вполне смело - "Такое ощущение, что, может быть, кто-то посылает, кто-то пытается напугать этих последних невстроившихся (в политический режим. - М. С.). Сигнал всем, кто не хочет лавировать, кто готов резать правду-матку, говорить все, что думает - "Осторожнее!". Однако при переходе к альтернативной гипотезе смелость тут же исчезает - "Мне бы не хотелось строить неких догадок или предположений на тему того, как косвенным образом теоретически может быть связан конфликт между Березовским и Юшенковым.... Давайте будем помнить, что мы, журналисты, в известной степени должны время от времени руководствоваться врачебным правилом "не навреди". Сейчас начнем строить какие-то гипотезы, а потом, глядишь, их в распечатанном виде можно и к уголовному делу подшить". Диалектичность, с которой применяется врачебное правило, не может не вызвать восхищения - что можно говорить про Кремль, никоим образом нельзя говорить про Бориса Абрамовича.

Между тем, говорить приходится, ибо прочие гипотезы совсем уж не выдерживают критики. Степень влияния покойного на политические процессы была столь близка к нулю, что всерьез рассматривать версии о заговоре генералов, боящихся военной реформы и прекращения войны в Чечне и потому посылающих убийц к Юшенкову, вменяемому человеку затруднительно. Сходно можно оценить гипотезы насчет сигнала невстроившимся правдоискателям. Аудитория Юшенкова была столь мала, по сравнению, например, с аудиторией СМИ, где раздаются вышеприведенные речи, что никак непонятно, почему начали с депутата, а не с кого-нибудь другого, гораздо более громкого. Если уж наверху решились на ужасное дело, логичнее было бы налагать руки на тех, чей голос слышнее.

Главным же недостатком властной версии является отсутствие какой бы то ни было удовлетворительной мотивации. Феномен "путинского большинства", "путинской стабильности" базируется прежде всего на том, что верховная власть в глазах большинства подданных заслуженно или незаслуженно олицетворяет тенденцию к порядку и благочинию и линию на искоренение беспредела. Громкое убийство чистого сердцем депутата обществом может быть воспринято так, что хваленая стабильность была мнимой, а беспредел бушует по-прежнему - и в чем же, собственно, заслуга Путина, и следует ли так уж ему доверять? Это уже не говоря о том, что при всех такого рода прискорбных случаях ("Курск", "Норд-Ост", нынешнее убийство), все приутихшее было воронье (см. вышеприведенные цитаты) немедленно опять слетается, и умеренности в высказываниях, которой, по предположению, своими злодействами добивается власть, отнюдь не наблюдается. При общей склонности власти, скорее, к замазыванию противоречий трудно поверить в ее сознательное желание взрывать стабильность различными ужасными деяниями единственно ради того, чтобы воронье могло в очередной раз похвалиться своим беспримерным мужеством - "Нам сигнализируют, но мы бесстрашны". Единственный непротиворечивый вариант властной гипотезы мы услышали от В. И. Новодворской - "Расправа совершенно зверская, немотивированная, так как он не был реальной конкуренцией всемогущему Кремлю. Это убийство свидетельствует о том, что мы в руках зверей". Зверей так зверей, это, по крайней мере, внутренне логично и похвально уже хотя бы отсутствием негодных потуг к аналитическому размышлению.

Другая, альтернативная лондонской, денежная версия плоха отсутствием каких бы то ни было внятных указаний на размер суммы и характер противоречий вокруг нее. Убийств из-за денег мы знаем довольно, но прежде было принято ссылаться на то, кто кого кинул и в каком объеме, ибо практически всегда это известно - см. убийство того же Головлева, которому по его известным денежным обстоятельствам долгих лет жизни и так никто не сулил. Сдается, что денежная версия, так противоречащая всему, что известно о покойном, возникла не столько от правдоподобных рассуждений, сколько от желания избежать версий другого свойства. То же относится и к предположениям, что С. Н. Юшенков расследовал убийство В. В. Головлева и пришел к важным результатам. На уровне фактического знания там и расследовать особенно нечего - список лиц и структур, которые имели к Головлеву серьезные денежные претензии, легко вычисляется, хотя какой в том прок? - правдоподобные рассуждения к делу не подошьешь, и на их основании никого осудить невозможно. Восстановить же цепочку пригодных для суда улик, неопровержимо связывающих бывших головлевских партнеров с неведомыми митинскими убийцами, Юшенков вряд ли мог, потому что на таком уровне доказательств заказные убийства не раскрываются нигде и никогда - и не только в России, но и во всем мире.

Дальше остается то, чему нас учил земляк Бориса Абрамовича, проживавший на Бейкер-стрит, 221Б - "отбросьте все невозможные гипотезы, и оставшаяся будет истинной, сколь бы неправдоподобной она ни казалась". Хотя насчет неправдоподобия - это было бы слишком сильно. Вопросы о причастности Б. А. Березовского к различным мокрым делам всплывали уже столько раз, что отработка гипотезы насчет Бориса Абрамовича (а почему-то не Геннадия Андреевича, почему-то не Анатолия Борисовича etc.) считается вещью само собой разумеющейся. Спроси кто-нибудь: "А что вы думаете насчет причастности Зюганова?", ответом ему было бы вращение указательного пальца вокруг виска, представить себе такой ответ на вопрос касательно Березовского никак невозможно.

Ибо слишком велико количество мокрых дел, возле которых непонятно почему находился Борис Абрамович. 1995 г. - убийство Листьева, 1996 г. - предвыборные взрывы тройллейбуса и ст. м. "Тульская" в Москве (обвиняя Путина во взрывах 1999 г., Борис Абрамович почему-то тщательно обходит взрывную прелюдию трехлетней давности), 1999 г. - Каширка и Волгодонск, когда, как и в 1996 г., персонаж активно вмешивается в предвыборную ситуацию, 2002 г. - "Норд-Ост", когда пропагандистскую подготовку к миру в Чечне работники Бориса Абрамовича прозорливо начали за неделю до 23 октября. Такое вот несчастное и при этом однотипно повторяющееся стечение обстоятельств. Вспомним и про известную всему деловому миру фразу "Бадри, разберись!". При таком длинном списке случайных обстоятельств представляется уместной формула дореформенного русского права "оставить в сильном подозрении".

Далее идет стандартное "qui prodest?". В отличие от власти роковой, для которой общественная стабильность есть важный козырь, жертвовать которым ни с того, ни с сего, на ровном месте, нет никакого смысла, для персонажа сказанная стабильность есть худшее из зол, поскольку в условиях status quo и Борис Абрамович пребывает в своем нынешнем status quo лондонского гаера - причем с ненулевыми шансами на экстрадицию в Россию. Все выступления Березовского сводятся к тому, что мнимая стабильность в ближайшее время непременно рухнет, и нет основания не верить в искренность этого желания, ибо только дестабилизация и хаос дают персонажу возможность (хотя бы даже чисто теоретическую - но ведь надежды юношей питают) вернуться в российскую политику. Отсюда неустанные попытки вклиниться куда угодно - проспонсировать газетных старо- и младофашиков (Проханова с "Завтра" и Ольшанского с "Консерватором"), попытаться повязать КПРФ интересными схемами, чтобы вытолкнуть ее из нынешнего оппортунистического болота в непримиримую оппозицию, втянуть дурачка Немцова в совместные свободолюбивые начинания etc. Вода дырочку пока не нашла, но она ее неустанно ищет. Жадно ищет.

В какой-то момент нынешнее вязкое состояние - "Ну, не встает страна огромная!" - может оказаться непереносимым и окончательно лишить душевного равновесия, между тем человеку, весь ум которого заострен именно на провокативные деяния, естественно прийти к отчаянному средству. Если любую беду и несчастье, постигающее Россию, Березовский с маниакальным упорством объявляет сознательной провокацией властей, то, скорее всего, сама идея лишить кого-нибудь жизни в пропагандистских целях ему в принципе не чужда - во всяком случае, постоянно сидит в голове. Если россияне никак не хотят понять, сколь зловеща и тоталитарна их власть, им в этом понимании можно помочь, продемонстрировав безвинную жертву тоталитаризма. Заодно нужное понимание обретают и англичане, ибо нельзя же экстрадировать борца за свободу Бориса Абрамовича в зловещую страну, где власть походя убивает либералов.

Средства к тому найти не так уж трудно. Со времен "Бадри, разберись!" какие-то зацепки остались, нынешний соратник по борьбе полковник Литвиненко тоже сильно грешен по криминальной части (на чем и погорел), да и вообще, к нашему позору, в России этот рынок услуг развит.

Практическая мотивация есть, средства - тоже, объект покушения найти нетрудно, наконец, с субъективной стороной деяния, с готовностью реализовать замысел тоже проблем нет, послужной список Бориса Абрамовича  тому порукой. Наущал же он когда-то Коржакова, чтобы тот убил Гусинского. В свое время Березовского похваляли за шахматно-математический склад ума, позволявший ему видеть надежные схемы там, где другие их в упор не видели. Так не видели, в частности, еще и потому, что могли быть связаны некоторыми остаточными табу. Для идеального же шахматиста пешка - она и есть пешка, и в случае надобности ее в соостветствии с надежной схемой без всяких табу ставят под бой. Ничего личного.

Так что, выбирая возможного организатора по двум критериям - кому выгодно и у кого нет для такого дела никаких известных нам внутренних ограничителей, мы обнаруживаем, что и в том, и в другом случае круг возможных лиц сужается до одной персоны.

Нежелание же политиков и аналитиков называть вещи своими именами объясняется не трудностью проблемы - цепочка простейших логических суждений не больно даже и длинная, а скорее страхом. Не за себя лично, а за ситуацию вообще. Ведь если есть даже и не полная уверенность, но хотя бы 50%-я вероятность того, что все это похоже на правду и лишенный каких-либо тормозов Борис Абрамович избрал новый метод борьбы за свободу, то совершенно непонятно, что с этим делать. Сколь бы это ни было похоже на истину, очевидно, что никакой суд такие умозрения в качестве доказательства не примет. Подобные проблемы, кстати, были и у Холмса с профессором математики Мориарти, и пришлось их решать не в Суде Ее Величества, а в Рейхенбахском водопаде. В качестве альтернативы суду и водопаду посылать молодцов с ледорубом как-то неприлично. Признать, что сделать вовсе ничего невозможно, и остается просто сидеть и ждать новых придумок из Лондона - как-то нехорошо, ибо тягостно ощущать свое полное бессилие. Тем более, что никто не знает, кто может оказаться следующим - в том-то и прелесть дестабилизационной схемы, что убивают не за что-то, а для чего-то. А для этого чего-то может любой сойти. Уж лучше по-страусиному прятать голову в песок, придумывая разные логические конструкции на тему "Почему не Березовский".

Ситуация и вправду неприятная, но к частичному ее исправлению мог бы послужить как раз соединенный голос общества, указывающего на то, что слишком уж много совпадений сходится вокруг Бориса Абрамовича, и предупреждающего и сограждан, и великобританские власти, и самого персонажа, что следующее совпадение будет рассматриваться в этом и только в этом ключе, после чего останется абсолютно жесткая альтернатива - экстрадиция или ледоруб, а третьего не дано. Покойников не воскресишь, но такой соединенный голос мог бы, по крайней мере, приостановить дальнейшие инциденты. Другое дело, что к такого рода консолидации наше общество вряд ли способно, предаваться конспирологическим рассуждениям насчет зловещего Кремля ему куда сподручнее - чем лондонский борец за свободу, прекрасно видящий людей в их умственном и нравственном ничтожестве, успешно и пользуется.