Кризис отечественного кинематографа, вытесненного с экранов голливудской продукцией, можно объяснять неурядицами конца XX века. Когда враз обрушиваются как идеологическая, так и экономическая системы, на которых держалось Госкино СССР, упадок отрасли был неизбежен - а Голливуд подсуетился. Но в Европе никакого кризиса, сопоставимого с нашим 1991 г.,  а результат тот же. Французское, итальянское, немецкое etc. кино находится там же, где и российское, т. е. в глубочайшей дыре. Изучение тамошних кино- и телепрограмм дает такие результаты, как будто из России и не уезжал - USA-Triller, USA-Actionfilm, USA-Komoedie и больше ничего.

От того, что картина привычная, она не делается менее странной. На все попытки дознаться у сведущих людей, отчего же это так, получаешь скорее дежурный, нежели удовлетворительный ответ - что-то вроде речей идеального помещика Костанжогло про идеального откупщика Муразова - "Все бери, что ни лежит перед тобой. Другой не подымет: всякому не по силам, нет соперников". К утверждению, что всякая монополия ведет к бурному росту и процветанию, еще добавляется ссылка на преимущество английского языка. Англоязычная (преимущественно заокеанская) киноаудитория - самая платежеспособная, и коммерческий успех фильма определяется именно на американском рынке. Неамериканцам, чтобы хоть бочком протиснуться на этот рынок, приходится неестественно тужиться, причем с сильным ущербом для художественной правды. Нарочито русский Н. С. Михалков, снимая "Сибирского цирюльника" и анонсируя его духоподъемное для России значение, был вынужден выстраивать совершенно анекдотический сюжет с американской кокоткой и еще более анекдотическими деталями - вроде надзирателя в московской тюрьме 1880-х гг, свободно изъясняющегося на американском языке. Описывая кинострасти начала 30-х гг., Ильф и Петров устами некоего режиссера утверждали: "Без идеологии нынче труба". Опыт Михалкова (и разве он один? - все тужатся) показывает, что не потрафить американской аудитории - труба тем более.

Все эти доводы говорят о том, что у Голливуда есть немалые конкурентные преимущества, игнорировать которые было бы неразумно. Однако известные преимущества, сочетающиеся, как правило, с известными недостатками, еще никак не являются безусловной гарантией победы - столь безусловной, что даже нечего и рыпаться. Если бы Голливуд производил продукцию, нейтральную в идеологическом и национальном смысле (сахарный песок или алюминиевые чушки, например) доводы о преимуществах монополии и емкости американского рынка имели бы больший смысл. Но кинопродукция жанрова, а жанр по самой природе своей национален. Русский, немец, американец по-разному смеются, по-разному влюбляются, по-разному плачут. Бывают, конечно, шедевры, преодолевающие естественную национальную ограниченность жанра и находящие сердечный отклик у всякого народа, но даже самый рьяный поклонник голливудской продукции не станет утверждать, что она на 100% (да пусть даже и на 50) состоит из сказанных шедевров. Можно говорить о добротном среднем продукте, но добротный продукт, исполненный в национальной манере, имеет несомненные преимущества перед продуктом чужим и обезличенным. Немцу более естественно грустить над какими-то своими немецкими печалями, нежели американскими, русскому - смеяться над своими Трусом и Балбесом, нежели над балбесами американскими. А в силу того, что американская культурная ветвь много раньше уклонилась от общего европейского ствола, культурная близость европейских наций, предполагающая готовность вместе посмеяться и поплакать (русский - над французскими киносюжетами, итальянец - над русскими), больше, нежели близость этих наций с троюродными американскими кузенами. "Нам так же чужды их печали, как мы и наши чужды им".

Доводы насчет американской аудитории, не воспринимающей иного языка, кроме американского и притом обязательно натурального - без дубляжа, можно провести по разряду блажи. Германия, Франция, Италия благополучно дублируют, и тамошняя аудитория как-то же это терпит; некогда неплохо дублировали и в России, и вряд ли это искусство невосстановимо. При взаимодействии киноиндустрий Старого Света и при возрождении практики художественного дубляжа на уровне 60 - 70-х гг. совокупная аудитория получается не такая уж маленькая, а если заокеанскася публика дубляжа не приемлет в принципе - ну, значит не приемлет. Если аудитория Старого Света не столь изысканна, жить все равно можно. Конечно, при сокращении потенциальной аудитории не всякий суперблокбастер себя окупит, так ведь и не блокбастером  единым жив зритель. Что же до снобистских возражений против дублированных фильмов (франко-итальянский "Фанфан-тюльпан" с голосом историка в исполнении Зиновия Гердта - какое преступление против художества!), то, разумеется, всегда лучше смотреть фильмы в подлиннике, равно как и читать таким же образом художественную литературу. Тем не менее 99% людей, именуемых культурными, знакомились с мировой классикой по переводам, что все же не полностью умаляет их культурность, да и эстетическое наслаждение от чтения они все-таки получали.

Но главное соображение, заставляющее дивиться голливудской монополии - гастрономическое. Вопреки учению антиглобализма, "Макдоналдс" не убил ни одной национальной кухни. Хотя "Макдоналдс" обладает теми же победными преимуществами, что и Голливуд (охват, размах, подростки без ума), итальянские, греческие, немецкие, китайские рестораны продолжают жить - и жить неплохо, как будто зловещего бигмака с картошкой нет в природе. В действительности он есть, но занимает свою, достаточно скромную нишу. Стандартизированная пища, не сулящая ни открытий, ни отравлений, дешевая и доступная во всякое время. Голливуд был бы таким же невинным "Макдональдсом", если бы не одно обстоятельство. Гамбургером никого не кормят семь раз в неделю, фактически не оставляя другого выбора (ну, может быть, фермера-антиглобалиста Жозефа Бове так питали - вот он и озверел), а кино- и телепрограмма составлена именно по принципу семиразового питания. Тут, прости Господи, и сам пойдешь с дубиной стекла бить.

Вот и непонятно, почему национальные рестораны вполне себе живут (что естественно, ибо соответствует человеческой природе), а национальные кинематографии мрут (что совсем неестественно), почему приятному многообразию по части радостей брюха сопутствует столь томительное единообразие по части духа. Одна из разгадок может заключаться в том, что "Макдоналдс" не додумался объявить, что его меню есть непревзойденная и непобедимая вершина гастрономического искусства, а повар, не умеющий изготовлять гамбургеры с булкой, даже и поваром именоваться не достоин. Голливуд же додумался, и ему все поверили, в особенности же - шеф-повара, т.е. режиссеры. Когда повара разуверятся, снова начнется нормальная гастрономия - не хуже, чем в Латинском квартале г. Парижа. Если, конечно, к тому времени у публики за ненужностью вовсе не атрофируются вкусовые рецепторы.