Ровно двадцать лет назад, 10 ноября 1982 года нас постигла невосполнимая утрата – пожалуй, самая невосполнимая из всех многочисленных утрат того времени. Умерла эпоха по имени Леонид Брежнев. На первой кнопке была отменена передача «Спокойной ночи, малыши», завтрашние покойники из Политбюро где-то там, непонятно где, делили опустевшее кресло, а страна тоскливо прощалась с человеком, который сам жил и другим давал.

Хорошее было время, ничего не скажешь. Спокойное и счастливое. Жили, растили детей, строили социализм, повышали культуру быта, проводили Олимпиаду, боролись за мир во всём мире. Борис Ельцин был главой свердловского обкома КПСС, Александр Волошин – младшим научным сотрудником НИИ конъюнктуры, Шамиль Басаев – плотником в волгоградском колхозе, и все они вместе – совками. А совок с большой буквы С – одной из двух мировых сверхдержав. Память об этом земном рае мучает тех, кто постарше, как утраченная юность, тех, кто помоложе - как юность несостоявшаяся. Все, что было не со мной, помню - Брежнев будет вечно жить в сердцах людей, тогда не живших.

Брежнев – уникален. Ко всем прочим руководителям СССР у бывших советских людей, как правило, есть какое-то определённое отношение. Ленина, Сталина, Хрущёва, Андропова, Горбачёва – ненавидят, любят, презирают, напоказ игнорируют; вопрос исторической роли любого из них способен вызвать дискуссии до хрипоты практически на любой кухне. В то время как по дорогому Леониду Ильичу у самых разных людей – и социология это подтверждает – наблюдается своего рода молчаливый консенсус: к его эпохе не относятся никак, помещая свою точку зрения где-то в пространстве между лёгкой ностальгией и лёгкой иронией. Брежневский миф в национальном сознании – период всеобщего счастливого опьянения. Которое, как любое опьянение, неизбежно кончается рано или поздно головной болью наутро и зароком не пить ничего крепче чая. Что не отменяет, впрочем, тут же появляющихся планов отметить следующий праздник в том же духе и с теми же ингредиентами.

Стержнем этого мифа является понятие «застой». Застой – это время, когда ничего не происходит, лозунги ничего не значат, никто ни за что не отвечает и никто ничего не хочет. Застой – это когда нет никакой политики, кроме политики бесконечной консервации текущего положения вещей и расстановки точек над буквой «е» в слове «Ленин» на мавзолее. Применительно к Леониду Брежневу, государственному деятелю и лидеру страны, эти стереотипы являются ложными. У Брежнева была осмысленная политика.

Брежнев – автор системы договора элит, смысл которого был в том, что карательные функции государства в отношении руководителей не распространяются на жизнь, свободу и минимум социальных благ для наказуемых. Брежнев – автор идеи «разрядки», т.е. нормализации отношений с Западом и перемирия в «холодной войне», с развитием самого широкого экономического сотрудничества с «мировой буржуазией». Брежнев – мотор Продовольственной программы, целью которой было преодоление возникшей при Хрущёве импортозависимости СССР по продовольствию. Брежнев – сторонник развития высокотехнологичных сфер экономики, которые должны были вытянуть страну из сырьевого перекоса.

Характерно, что все без исключения эти начинания потерпели полный крах. Гуманизация репрессивного аппарата привела к всеобщей безответственности, «разрядка» обрушилась после начала афганского кризиса, Продовольственная программа упёрлась в структурное убожество колхозной системы, а проекты развития советского хайтека – в информационную закрытость СССР. И, главное, все они утонули в вязком и клейком болоте всеобщей народной любви к той самой стабильности и покою, олицетворявшимся брежневским режимом. Наконец, сам дорогой Леонид Ильич, в 64-м – сильный, стильный, энергичный лидер, полковник из армии победителей во Второй мировой войне, закончил карьеру позором орденоносного маразма. Впрочем, вины его в том немного: крайне трудно быть заложником системы консенсуса элит.

Это последнее – уже не только и не столько о Брежневе; мир его праху, Бог же есть не Бог мёртвых, но Бог живых (Мк 12;27). Общественное отношение к нынешнему главе государства как никогда близко к брежневскому идеалу: вялое, равнодушное одобрение большинства и всё более маргинализирующееся, совсем уж ничтожное меньшинство. Причём одобрение большинства направлено уже не столько на личность руководителя, сколько на создавшуюся при нём систему «стабильности», пусть зыбкой, непрочной, готовой в любой момент взорваться «Норд-Остом», но по крайней мере чуть более близкой к вожделенному вчера, чем ельцинское лихолетье. И в этом смысле тень дорогого Леонида Ильича, вынужденного принести в жертву этой всенародной жажде покоя все свои в общем-то благие начинания, служит весьма хорошим уроком Владимиру Владимировичу. Который покамест если и похож чем-то на Брежнева, то разве что своей любовью награждать орденами жадных до них деятелей науки и культуры. Однако уже сейчас «стабильность» связывает Путина по рукам и ногам, и одна за другой инициативы власти тонут в клейком киселе всенародной поддержки.

Перекроивший за три года всю ельцинскую систему  Путин, разумеется, не застыший раз и навсегда Брежнев, тем удивительнее схожесть общественных ожиданий. При этом нынешняя "стабильность" имеет одно существенное, кардинальное отличие от брежневского застоя. Тогда СССР был одним большим мавзолейным Ильичом, вечно живым по определению, и любые реформы и подвижки означали де-факто размораживание, начало конца системы. И поэтому единственной возможностью была  бесконечная консервация текущего положения вещей. В то время как в нынешней России консервация статус-кво губительна, и "стабильность" означает только одно - потерю бесценного времени, которое есть на что потратить. А "оставить всё как есть, пусть работает" нельзя: не работает.

Поэтому я не буду говорить спасибо дорогому Леониду Ильичу за своё счастливое детство. А лучше скажу спасибо дорогому Михаилу Сергеевичу за антиалкогольную кампанию. Не в буквальном смысле – за дефицит на спиртное и создание индустрии самогоноварения. А в переносно-мифологическом: трезвость – норма жизни, тогда как застой – "род духовной сивухи" (В.И.Ленин).  И очень не хотелось бы, чтобы о нынешнем главе государства вспоминали так же, как сейчас вспоминают о Брежневе. В конце концов пока ещё есть все основания для того, чтобы так не произошло.

Первая часть статьи: Стабильность как проклятье. Алексей Чадаев 04-11-2002