На первый взгляд, не было ничего удивительного в том, что одна моя знакомая увлеклась диетой, ибо увлечение диетой есть одно из главнейших и достойнейших дамских увлечений. Придя к ней однажды, я застала ее у плиты. Облако дыма окутывало ее вдохновенную голову, на сковороде шипело что-то коричневое. «Что это? Сосиски?» - приблизившись, спросила я. «Как ты сказала?! – гневно воскликнула хозяйка, и если бы я была Фазилем Искандером, то мне показалось бы, что в прозаическом кулинарном дыму вспыхнули языческие языки праведного пламени, хотя плита была электрической. – Какие сосиски??? Это соя! Весь цивилизованный мир перешел на сою!». После этого разговора я была сама не своя и чувствовала себя пристыженной деревенщиной, покуда спустя несколько дней не обнаружила во всемирной глобальной сети Интернет новость об изобретении искусственного мяса. Соевая модница была повержена.
Искусственное мясо придумал докторант Мэрилендского университета Джейсон Матени. Достаточно взять немного мышечной ткани крупного рогатого скота, птицы или рыбы – невидимую глазу малость, всего лишь несколько микроскопических клеток, - и через некоторое время в лабораторных условиях можно будет получить рукотворную говядину, курятину и даже селедку, на вкус неотличимую от натуральной. При желании всему этому можно придать неотличимый же от натурального вид. Смелое дизайнерское решение в полной мере отражает маркетинговую философию продукта, исповедующую принцип максимальной потребительской комплиментарности: искусственное мясо может содержать в себе ровно столько полезных витаминов и микроэлементов, сколько необходимо.
Трудно переоценить и гуманистический смысл открытия Матени. Оно способно примирить человечество не только с животным миром (исчезнет необходимость в массовых убийствах и приспособленных для этого скотобойнях), но и с самим собой: вегетарианцы и мясоеды счастливо обнимутся и со слезами на глазах поцелуются. Наконец, с изобретением искусственного мяса появляется реальная надежда на решение проблемы голода, к сожалению, и по сей день актуальной для человечества. Тем более что по статистике потребление мясных продуктов неуклонно растет: в одном Китае оно удвоилось за последние десять лет, в Индии – за пять. Вне всякого сомнения, искусственное мясо способно справиться с проблемой перенаселения Земли, но даже этим не исчерпываются его уникальные достоинства: имея на вооружении искусственное мясо, человечество с легкостью достигнет долгожданного экологического баланса: исчезнут коптящие мясоперерабатывающие заводы, отпадет необходимость в увеличении поголовья домашних животных, популяция которых уже сегодня ответственна за 21% общемировых выбросов углекислого газа.
Впрочем, когда я вывалила все эти аргументы перед своей соеволюбивой подругой, эффект вышел обратным ожидаемому. Я полагала, она будет сражена, раздавлена, уничтожена, отодвинет тарелку, на которой лежит коричневое со вкусом говядины, растительного происхождения, нечто и ударится в плач. Но она с удвоенным удовольствием отправила в рот недурственный кусок сои. Старательно прожевав его, она заявила, что псевдонатуральный вид искусственного мяса вряд ли пробудит в ней аппетит, ибо это обман, подобие театрального реквизита, а жизнь всего одна и глупо тратить ее на заботу о поголовье крупного рогатого скота и населении Китая.
На мой вопрос, а как же быть с дополнительными аминокислотами, витаминами и минералами, она ответила, что лучше потреблять витамины и минералы в таблетках из аптеки. Это будут настоящие витамины и минералы, и мясо будет настоящим, и все будет честно. «Почему же ты тогда ешь сою?!» - воскликнула я, чувствуя, что мне все труднее отстаивать позиции Джейсона Матени. «Потому что соя – тоже натуральный продукт, – шикарно ответила моя знакомая. – И вообще, все должно быть настоящим!». Я в растерянности огляделась. И вдруг все поняла.
Я встала и решительным шагом подошла к холодильнику. Я распахнула его и вынула оттуда пакет молока с широко улыбающейся буренкой. Сколько, интересно, в этом пакете настоящего коровьего молока? Один грамм, два? Или оно целиком сделано из химического порошка? Может, поверить другой буренке, которая глядит лживыми нарисованными глазами с упаковки сливочного масла? Где те высокогорные районы, обильные источниками минеральной воды, данной нам в пластиковой бутылке? Что можно добавить к апельсиновому соку со вкусом вишни и ароматом лимона? Разве что крем для нижних век с живительным экстрактом подорожника и целебными свойствами шалфея. Не нужна никакая статистика, чтобы понять: на земле не хватит ни флоры, ни фауны, чтобы обеспечить всю пищевую и косметическую промышленность таким количеством натуральных продуктов, а потому придется смириться с неизбежным искусственным мясом. Пора отбросить атавистические привычки, вытравить из генетической памяти хищнические инстинкты, стать, наконец, цивилизованными людьми, которые понимают, что продукт, идентичный натуральному, - тоже продукт, детище науки и гуманистической философии. «Нет никакой принципиальной разницы между искусственным мясом и искусственной почкой! И то и другое обеспечивает жизнедеятельность организма! Я выбираю искусственное мясо, если хочешь знать, потому что я против пересадки донорских органов!» - вот как закончила я свою пламенную речь.
Знакомая моя тем временем спокойно расправилась со своей соевой едой и, отправив пустую сковороду в раковину, заговорила освободившимся ртом. Она сказала мне, что я, вне всякого сомнения, права. И что, скорее всего, все со временем станет искусственным, составленным из выращенных в стерильной пробирке молекул. Но если это и в самом деле произойдет, то на земле случится гуманитарная катастрофа. Человечество вернется к войнам, а представители белой расы вдобавок превратятся в каннибалов. Слишком смелые научные эксперименты, напомнила она, никогда не доводили до добра, в лучшем случае являя собой бесполезную бессмыслицу, как в повести Фазиля Искандера «Созвездие Козлотура» - об идиотской попытке вырастить животноводческий гибрид примерно в тех же целях, что и искусственное мясо. Но то была сатира на советское плановое хозяйство, тянущееся к достижениям, в условиях же жестокого рынка и последствия будут соответствующими.
Искусственное мясо быстро превратится из элитарного продукта в ширпотреб. Мясо же настоящее не просто поменяется с ним местами – количество его благодаря усилиям всевозможных гринписов резко сократится, а цена взлетит до драгметаллических высот. Мы увидим небо в алмазах, но именно это небо низвергнет на нас страшные кары: ведь мы нарушили вековой порядок вещей. Перед человечеством встанет проблема идентификации. Нельзя изымать из Парижской палаты мер и весов эталоны метра и килограмма, подвергать сомнению число зубов Будды (86) и сопоставлять размеры Ноева ковчега с числом линнеевских видов. Если точкой отсчета является не скотобойня, а лаборатория, то рушится система координат: не с чем сравнить искусственное мясо, потому что нет естественного, оно забылось, стерлось из памяти, его вкус незнаком.
Если вы не знаете, а значит, и не можете себе представить, что такое свежесть весеннего утра, то аромат духов, дарящий ощущение этой свежести, не стоит и цента, ибо изъят главный ценовой стандарт – тот, что не поддается измерению в деньгах. Когда нет ничего настоящего, то нет и ничего святого, а значит, дозволено все – выращивать в пробирках мясо, птицу, рыбу и даже человека, а ищущую выхода энергию забавы ради расходовать на уничтожение братьев наших меньших и – отчего бы и нет? - себе подобных без малейших угрызений совести: все равно возьмем потом немного молекул и вырастим нового бычка и коровенку, мальчика и девочку. «Близка, близка победа над смертью!» – процитировала моя знакомая либретто одной модной оперы и добавила: «Вот в чем кошмар-то».
|
