В басне про стрекозу и муравья аллегорическим воплощением буржуазных ценностей обыкновенно считается муравей - трудолюбивый, трезвый и расчетливый вплоть даже до жестокости ("ты все пела - это дело, так поди же попляши"). Но у России - особый путь, и наша партия, претендующая на выражение буржуазных ценностей, т. е. СПС, может ассоциироваться исключительно со стрекозой - "Лето красное пропела, оглянуться не успела, как зима катит в глаза". Имеется в виду зима 2003/2004 гг., в начале которой состоятся выборы в Думу, не сулящие СПС ничего хорошего. По последним данным ВЦИОМ рейтинг СПС упал до 3%, то есть гуляет на грани статистической погрешности.
Вожди СПС, как люди обладающие завидным даром оптимизма, могут, конечно, утешать себя тем, что где наша не пропадала, к декабрю рейтинги подтянутся, ибо два месяца напряженной предвыборной работы позволят исправить положение. В 1999 г. тоже все было не просто, а в результате добились почти триумфальных 8.5%. Но удаче 1999 г. СПС был обязан двум обстоятельствам, наличествовавшим тогда и отсутствующим сегодня. Во-первых, удалось использовать последние капли гражданского энтузиазма, еще остававшиеся с 1989 года - "нельзя же не голосовать", "дадим им шанс", "поверим им в последний раз". Сильно плюясь (ибо кредит СПС и тогда был невысок) граждане, скрепя сердце, все же отдали свой голос "правым силам", ибо кому же еще было отдавать - Явлинскому? лужковскому "Отечеству"? сомнительным новоявленным "медведям"? Большого выбора не было. Конечно, можно было и вовсе не голосовать, но абсентеизму препятствовало второе обстоятельство. Сознательным гражданам было всерьез страшно, ибо власть была чрезвычайно слаба, а перед глазами маячили сразу два пугала: Зюганов и Лужков, еще с лета начавший примерять на себя корону Российской Империи. А поскольку даже самые европейские либералы в то время в частных беседах признавали, что в ситуации безальтернативного выбора "Зюганов или Лужков, а третьего не дано" Зюганов при всех своих неприятных качествах, безусловно, предпочтительнее, то массовому удалению избирателей в частную жизнь мешал еще и обыкновенный страх. Невесело выбирать между Зюгановым и тем, кто еще хуже Зюганова. Голосовали не столько за СПС, сколько против КПРФ и "Отечества", голосовали, чтобы оттянуть у них хоть сколько-то процентов - жить-то хотелось.
Но сегодня нет этих побудительных мотивов, заставляющих голосовать через "не могу". Пугал, сравнимых с Зюгановым и Лужковым соответствующего периода, нет и не предвидится, а если кто думает, что политтехнологи в состоянии за оставшееся время такое пугало изготовить, чтобы загонять им граждан на выборы, тот глубоко заблуждается. Политтехнологи могут несколько усугубить страх, порождаемый той или иной фигурой, но для этого фигура должна быть объективно страшной - как это имело место четыре года назад. Просто взять какого-то ничуть не опасного бессмысленного Тютькина и превратить его в ужасный жупел, при одном виде которого все тут же побегут голосовать за кого угодно - лишь бы не за Тютькина, никакая политтехнология не в состоянии.
Гражданского энтузиазма, побуждающего, временно оставив претензии, спасать СПС пусть даже и не за фактические заслуги и достоинства, но хотя бы в кредит, не слишком наблюдается, потому что кредит уже был выделен в 1999 году и после этого стремительно растрачен даже не просто впустую, но еще и с каким-то особенным простодушием. На вопрос: "Что означают все эти беспрестанные песни и пляски, и каким образом я, гражданин великой России, семьянин и собственник (т. е. типичный правый обыватель и, по предположению, представитель вашего ядерного электората) могу видеть в бессмысленных плейбое и тусовщице своих лидеров, т. е. людей, пользующихся моим доверием, чье мнение для меня безусловно авторитетно?" следовал ответ: "Да не обращайте внимания, это все для увеселения электората, а потом будет вам и белка, и свисток, и консервативная респектабельность, и правая идея". В реальности, однако, увеселение не только не прекратилось, но, напротив, усилилось, а временные увеселители преобразовались в официальных и постоянных лидеров партии, причем в помощь им была отряжена совсем молодая поросль СПС типа депутатов Вульфа и Семенова, предлагающих что-нибудь уже запредельно увеселительное - даровать избирательные права 16-летним подросткам, например. О правой идее, так взыскуемой посткатастрофной Россией, о том, как органически соединить идею России и идею свободы, о том, как определить место России в меняющемся на глазах мироустройстве, о том, что сделать, чтобы тягловый правый обыватель мог с правом сказать: "Да, это моя партия, она может сделать Россию великой, богатой, раздольной и свободной" - не думал вообще никто. Мыслящие члены партии занимались отчасти полезной, но мало кому видной финансовой рутиной в думе и правительстве, в публичные же фигуры были назначены те, в чьих мыслительных способностях было позволительно серьезно усомниться. Вся идеология (без которой никакая серьезная политическая сила никогда не состаивается) была сведена к небольшому количеству банальностей про европейский путь и большому количеству песен, плясок, а равно и заигрыванию с подростками, которые, как известно, всегда и в наибольшей степени воплощают собой идеалы ответственной свободы.
Все попытки указать, что добром это не кончится, наталкивались на странную и даже весьма недемократическую аберрацию зрения - "Раз вы за нас проголосовали, проголосуете и в следующий раз, куда вы денетесь". Кроме естественного ответа "Как это куда я денусь? - в день выборов я могу пойти в кино, в ресторан, поехать на дачу, провести этот день дома в кругу семьи или с друзьями etc.", поражало искреннее непонимание того, что вообще-то партия для избирателя, а не избиратель для партии. Единожды отдав свой голос некоторой партии, гражданин вовсе не принимает на себя в отношении ее бессрочных обязательств и на следующих выборах может за нее голосовать, а может и не голосовать. Все в зависимости от того, в какой степени она оправдала его ожидания. "Куда вы денетесь?" - это совершенно не разговор в условиях свободного волеизъявления.
Причина такой ошибки заключалась в неверной интерпретации принципа "меньшего зла" - предполагалось, что те, кому нравится нынешнее состояние т. наз. "правых сил", проголосуют за них и так, те же, кто от этого состояния уже устал плеваться, также проголосуют за сказанные силы, видя в том меньшее зло, нежели голосование за иные силы или же вовсе неучастие в выборах, справедливо осуждаемое, как политический идиотизм. Проблема заключается именно в решении, какой вид идиотизма будет меньшим злом. Идиотизм в древнегреческом смысле, выражающийся в неучастии в выборах, или же идиотизм в более современном значении слова, выражающийся в том, что песни и пляски с подростками объявляются той самой правой идеей, которую мучительно взыскует Россия.
Как бы это грубо ни звучало, но предоставление "правых сил" своей судьбе, отказ им в поддержке были бы для правой общественности действительно меньшим злом, что можно доказать от противного. Представим себе, что в декабре 2003 г. воспроизводится гражданственный порыв года 1999-го, правая общественность, отплевываясь, исполняет свой гражданский долг, СПС проходит в думу - и что же? А ничего - все то же, что и было. Если последний кредит был столь бездарно растрынкан, то из чего следует, что новый кредит будет использован более осмысленным образом?
Это не мстительность и не обидчивость. Если бы речь просто шла о том, чтобы люди разумные, но совершенно не политические, а равно люди совершенно бессмысленные, но при этом вполне милые и благодушные, продолжали занимать кресла в думе - помилуй Бог, почему бы и нет. Но речь идет о том, что они будут занимать эти кресла, опять называясь правыми. То есть еще на четыре года продлится та нынешняя неразбериха, когда идейно вполне леволиберальная партия занимает не принадлежащую ей часть политического спектра, узурпируя не свое имя и не демонстрируя ни малейшего желания хоть как-то этому имени просоответствовать.
Можно, конечно, решать эту проблему путем драки за брэнд, то есть на потеху почтенной публике устроить перебранку "Это мы правые! - Нет, это мы настоящие правые!". В итоге такой драки брэнд оказывается окончательно замаран и не достается уже никому. Можно смириться с неразберихой, оставив звание правых хоть СПС, хоть даже и "Яблоку", те же, кого во всем мире принято называть правыми, будут придумывать себе какое-нибудь другое название. Но возможен и третий путь - не препятствовать процессу банкротства, по итогам которого есть шанс произвести давно уже необходимое исправление имен. Либералы пусть честно называются либералами, правые пусть называются правыми и, в чем-то соперничая, а в чем-то сотрудничая, строят свои партии, чтобы достойно выступить на выборах 2007 года, а там как Бог даст. В любом случае это лучше, чем нынешняя бессмысленная травестия. В противном же случае история про стрекозу и муравья получит развитие в точности, как в старинном анекдоте. «Весна. Муравей тащит бревно, является Стрекоза в умопомрачительном наряде, между ними происходит диалог. «Куда едешь? - Ах, знаешь ли, Муравей, в Сочи. – В Сочи, ну-ну». Затем следует лето и осень, диалоги аналогичны, а наряды еще более умопомрачительны. Наступает зима, Муравей тащит очередное бревно, Стрекоза появляется в роскошной дубленке. «Ты куда, Стрекоза? – Ах, знаешь ли, Муравей, еду в Париж, знаешь ли, Рождество, Елисейские поля… - Слушай, Стрекоза, будешь в Париже, зайди к Лафонтену и скажи ему, чтобы пошел он на х…!».
Из одного уважения к памяти простосердечного мудреца Ванюши Лафонтена негоже допускать такого исхода борьбы за правое дело.