Фауст – Мефистофелю:

Так вот он в чем, твой труд почтенный!

Не сладив в целом со вселенной,

Ты ей вредишь по мелочам?

/Гете «Фауст»/

Хотелось бы сразу определить: не должно оставаться ни тени сомнений в отношении того, что происшедшее в Сахаровском центре выходит далеко за рамки событийного ряда - «выставка – погром» - из рубрики «происшествия». И даже за рамки логики: «православные догматики против свободы творчества». Собираясь высказаться в предложенной Globalrus полемике, по  привычке, попытался изучить аргументы оппонентов – а таковыми для меня безусловно являются сторонники выставки. И на каком-то этапе с удивлением понял, что полемика как таковая в данном случае утрачивает свой смысл. Во всяком случае – на уровне юных журналисток с горящими глазами, зорко отслеживающих на подступах своего «право имею!» признаки любого «фундаментализма» и не замечающих собственного. Или в «концептуальном» плане – чем, в конце концов, эстетика так называемого «погрома» хуже эстетики самой выставки, которая есть такой же «концептуальный погром» по отношению к христианским реликвиям? Тем более, что сам погром частично происходил в форме граффити поверх прежних «шедевров». Как справедливо заметил протоиерей Александр Шаргунов, «концептуально» действительно можно было бы дать им любой ответ – какой угодно – потому что на самом деле границ тут никаких нет! Мы ведь тоже концептуалисты, только православные, пусть не думают, что мы такие несовременные, такие темные, ничего не понимаем. Можно было бы опрокинуть горшок с нечистотами на голову каждого из них, это был бы наш «концептуальный ответ». В данном случае ограничились разбиванием и замазыванием краской их кощунств – в ответ на разрубание и поругание наших святынь».

Не найти искомого, единого для всех исхода и в юридической, судебной плоскости, при всех, казалось бы, демократически очевидных преимуществах данного способа разрешения всех споров. Ведь, помимо прочего, в правовом отношении здесь все не так уж обывательски просто: «выставка – хорошо, погром – плохо». Выставка также вполне может быть наказуемым нарушением чьих-то прав: п.2 статьи 5.26 Кодекса об административных правонарушениях, например, предусматривает ответственность за «оскорбление религиозных чувств граждан либо осквернение почитаемых ими предметов, знаков и эмблем мировоззренческой символики». Причем, заметьте: оскорбление и осквернение почитаемых предметов и символики как факт (а он налицо, либо нужно признать иконы непочитаемыми предметами); вне зависимости от того, было ли такое намерение, или художника «не так поняли». И с погромом тоже не все так очевидно: к примеру, ст.14 Гражданского кодекса РФ допускает самозащиту гражданских прав. Т.е. в том числе и пресечение чужих противоправных действий, иногда и таким неприглядным способом. Тот факт, что чьи-то представления о гражданских правах не простираются далее претензий на тещино имущество, отнюдь не умаляет права иных сограждан на уважение их веры и религиозных реликвий, которое (поразительно!) может быть для них важнее драгоценного права собственности. А всякое право предполагает и право на его защиту, о чем, собственно, закон и говорит.

Но, по-моему, дело не в том, кто здесь уголовно-административно прав или виноват – полагаю, налицо очередное проявление конфликта весьма фундаментальных ценностей. Когда любая дискуссия, ставящая цель найти компромиссное решение, неизбежно упрется в обсуждение относительности абсолютного. Квадратуры круга. Спор возможен лишь на уровне заявления (кому? зачем?) давно, веками известных позиций, и разрешение его (точнее: подтверждение или опровержение своей позиции) каждый находит для себя после ухода из этого мира в ничто – по мнению одних или в мир иной – по мнению других. Ни межмуниципальный районный суд, ни даже Гаагский трибунал сей конфликт разрешить не в состоянии, потому, вопреки утверждениям «либерал-христиан», от столкновения секулярных вульгарно-гуманистических ценностей с ортодоксально-христианскими (православными) будет искрить, и чем дальше, тем больше.

Одни предпринимают самоуверенные попытки учить других «правильной» трактовке христианской веры («где же Ваше смирение, православные погромщики?»). Другие, в свою очередь, тщетно взывают к демократическому уважению прав верующих и совести тех, кто не верит в принципе в ее (совести) нетварное происхождение. И то, и другое на каком-то этапе утрачивает смысл, как это и проявилось в ситуации вокруг пресловутой выставки и в соответствующей дискуссии, которая суть: заявление позиций. Что бы ни говорили участники выставки, добросовестно заблуждаясь или лукавя, – провокация была заложена в основу концепции выставки, в том числе и как часть пиара. Наверное, современное искусство действительно нужно расценивать как перманентную провокацию, которая неизбежно оперирует подобными контрморальными выпадами (вспомним аналогичные споры о творчестве В.Сорокина). И с либерально-гуманитарной точки зрения ничего особенного не происходит, наоборот: свобода самовыражения во всей ее красе, каждый вправе доказывать правильность своего мировоззрения, покуда он никого не кусает.

Это было бы логично, если заранее предположить относительность и «рукотворное» происхождение всех ценностей и убеждений, присутствующих в обществе. Исходя из этой логики предлагается вести судебные процессы (чей адвокат искуснее?), да и саму дискуссию (кто убедительнее?). Но эта логика уже сама по себе коренится в позиции одной из сторон спора, навязывается ею и изначально проигрышна для другой, поскольку та опирается на представления о наличии абсолютного Добра. Соответственно – и противостоящего ему абсолютного зла. И как прикажете применять принцип состязательности в доказательстве существования Бога? Между тем, только это доказательство может быть единственно приемлемым критерием в правоте той или другой стороны, если они не будут просто дубасить друг друга уголовным кодексом. В ином случае одна из сторон почти всегда обречена: секулярному государству и его институтам предлагается быть посредником и судией в споре между атеистами и верующими. В принципе – и тут «нео-богоборцы» могут злорадствовать – нетрудно казуистически доказать, что православные, по крайней мере – на уровне убеждений, не в ладах со 2-й статьей Конституции РФ, провозглашающей права и свободы человека высшей ценностью. А, например, Евангелие может кому-то показаться весьма подозрительным с точки зрения Закона РФ «О противодействии экстремистской деятельности». 

Но посему говорить о каком-то надвигающемся «православном тоталитаризме», «погромах» и угрозе для светского государства в обозримом будущем вряд ли придется. Наоборот: будут активнее вытеснять Православие из всех сфер, кроме фольклорно-исторического гетто, как мешающее «брать от жизни все». Будут шире вовлекать в это дело молодежь («попы заберут у тебя Кока-колу и Гарри Поттера!»), обывателя («борись за свое право на ежедневную «Бригаду» по ТВ!») и творческую интеллигенцию («ты сам вправе определять объект и границы своего творчества!»). При этом сановные «подсвечники» в храмах по праздникам никого не должны смущать – никакой значимой поддержки верующим со стороны властей в таких принципиальных вопросах не будет: не выгодно. Не тот «контингент».

В чем же тогда смысл самой дискуссии, и – резонное дополнение – зачем было тратить время на написание данной статьи, коли спор в земных категориях неразрешим? Ну, во-первых, заявить о присутствии иного взгляда никогда не вредно. А, во-вторых, даже если я убежден, что доводы православных никоим образом не повлияют на жизненную позицию организаторов и участников выставки и на их дальнейшие планы, - пусть не говорят, что их не предупредили. Да нет - не о будущих погромах, вы напрасно вздрогнули.

Есть такой анекдот: врач обнаруживает у больного СПИД и на настойчивые просьбы прописать ему что-нибудь рекомендует, в конце концов, принимать грязевые ванны. Когда после ухода пациента медсестра удивленно спросила: «Разве грязевые ванны могут помочь от СПИДа?», врач ответил: «помочь не помогут, но к земле потихоньку привыкнет...». В этом смысле абсолютно не настаиваю на том, чтобы оппоненты православных немедленно скорректировали свое мировоззрение и бежали каяться, пока не поздно: человек действительно абсолютно свободен в своем выборе. Но, поскольку ни газетная дискуссия, ни суд, скорее всего, определенного ответа на главный вопрос бытия не дадут, порекомендовал бы им на всякий случай ежедневно прикладываться к раскаленной сковородке. Переубедиться не переубедятся, но к вероятной перспективе в будущей жизни привыкнут. Чтобы уж без сюрпризов, ежели там вопрос «не по-ихнему» решится.