Выступая на пресс-конференции сразу после прошедших выборов, глава теперь уже прошлой Госдумы Борис Грызлов заявил, в частности, что новый состав палаты, возможно, уже в начале своей работы рассмотрит вопрос о признании независимости Абхазии и Южной Осетии. Строго говоря, новостью это не стало: разговоры на эту тему ведутся уже давно, и депутаты Думы прошлого созыва не раз в самых различных формах намекали на свою полную готовность в любой момент проголосовать за признание непризнанных республик и даже за вхождение их в состав РФ. Более того, многие чуть ли не требовали этого. К подобным вещам все привыкли, и никого они особенно не беспокоили.
Однако именно сейчас заявление г-на Грызлова, по-видимому, может приобрести особое звучание. Дело, конечно же, в фактическом (и предсказуемом) тупике, в котором оказались переговоры по статусу Косово. А ведь именно с ним, как известно, Россия намеревалась связать свою окончательную позицию по непризнанным государствам. По идее, уже в начале следующей недели о провале переговоров должно быть объявлено официально в докладе Генсеку ООН, за чем может последовать одностороннее провозглашение независимости Косово и признание ее со стороны ряда крупных держав (США, части государств ЕС). В этом случае новая Дума действительно получит основания для рассмотрения вопроса о «симметричном» признании независимости Абхазии и Южной Осетии.
Если это случится, то проблема, которая до сих пор имела скорее теоретический характер (можно ли считать косовский случай прецедентным или нет), в одночасье превратится в первоочередную проблему безопасности государства. Ведь речь тогда пойдет не о Балканах и даже не о Приднестровье или Нагорном Карабахе (судьба которых тоже в значительной степени зависит от решения по Косово), а о непосредственно граничащих с Россией территориях, причем в самом взрывоопасном регионе – на Кавказе. Не нужно иметь особо богатое воображение, чтобы спрогнозировать моментальную эскалацию конфликта с Грузией, которую охотно поддержат западные (и не только) державы, очередную волну дестабилизации на Северном Кавказе, резкую деградацию и без того непростой ситуации в Закавказье.
Беда заключается с том, что признание Косово прецедентом для Абхазии и Южной Осетии автоматически потребует признания их случаев прецедентами для всех других. И по России это ударит наиболее сильно и опасно. Собственно, об этом Москву прямо предупреждала, в частности, госсекретарь США Кондолиза Райс, когда она, настаивая на уникальности Косово, обещала отказаться от распространения его прецедентности на вероятные сепаратистские движения и территории в РФ. А о том, что с «гидрой сепаратизма» в России пока не покончено, можно догадаться по сохраняющейся напряженности и конфликтности на Северном Кавказе.
В этом же контексте следовало бы задуматься о том, как на сепаратистские настроения в южном регионе России могут повлиять новопризнанные Абхазия и Южная Осетия: например, что может помешать тем же адыгским народам, проживающим на российской территории (адыгейцам, черкесам, кабардинцам, шапсугам), захотеть воссоединиться с братским абхазским народом и сделать это не путем вхождения Абхазии в состав РФ (это совершенно немыслимо, поскольку неизбежно будет расценено мировым сообществом как аннексия Россией чужой территории), но путем присоединения всех адыгов с их исконными землями к Абхазии? Этот вопрос становится особенно пикантным, если учесть, что исконная территория, скажем, шапсугов – это район Сочи… Иными словами, одним из возможных последствий признания независимости Абхазии и Южной Осетии является потеря Россией собственных территорий. Конечно, пока это только чисто гипотетическая угроза, но вероятность ее реализации представляется более высокой, нежели вероятность развязывания ядерной войны.
А вот что касается катастрофического ухудшения отношений с Грузией (вплоть до разрыва), то он будет обеспечен на сто процентов. Говоря модным ныне языком, «Грузию мы потеряем», причем окончательно. В том, кто ее при этом «найдет» или «подберет», тоже сомневаться не приходится. И в таком случае сегодняшняя практически беспроигрышная ситуация, при которой Запад не идет на массированную поддержку Тбилиси, не желая вступать в открытую и крайне опасную конфронтацию с Москвой, будет перевернута на 180 градусов: тогда уже Россия должна будет тысячу раз подумать, готова ли она конфликтовать с Западом, вставшим на защиту «маленькой, но гордой нации». А следующим актом драмы станет переход других стран Закавказья под сень западной системы безопасности – победитель получает все.
Одним словом, признание Абхазии и Южной Осетии почти неизбежно превратится в катастрофу для России на Кавказе и в прилегающих к нему регионах. Понимают ли это руководители страны?
Наверняка, да. Хотелось бы обратить внимание на то, что президент Владимир Путин, обосновывая российскую позицию по Косово и увязку ее с проблемой «непризнанных государств» на постсоветском пространстве, говорил своим европейским коллегам на саммите в Португалии, что Москва и в том, и в другом случае придерживается принципа территориальной целостности государств. Здесь была заметна смена акцента: если раньше упор делался на прецедентность, то теперь она не была упомянута, но зато в центре внимания оказалась территориальная целостность. Это вполне может означать, что Москва, по сути, выразила согласие на реинтеграцию «сепаратистских провинций» в состав Грузии – на неких условиях, которые совсем не обязательно имеют отношение к Косово. Трудно однозначно судить, справедливо ли это предположение, однако любопытно, что Запад явно снизил свой интерес к Грузии. Через некоторое время в Тбилиси произошли известные события, в результате которых на Западе даже впервые раздалась критика в адрес властей. Чем все это закончится, пока не ясно. Но очень хочется надеяться, что в Кремле и на Охотном ряду существует четкое понимание, что России нужны не Абхазия с Южной Осетией, а дружественно настроенная Грузия – вся, целиком.
Возвращаясь к словам г-на Грызлова и оценивая их с этой точки зрения, можно заключить, что сказаны они были совсем не для того, чтобы настоять на концепции прецедента Косово. Ведь что было сказано? Что Дума «может рассмотреть». Но ведь она может и не рассматривать. Да и рассмотреть можно по-разному: положительно, отрицательно, и просто так. Результатом такого рассмотрения может быть заявление, а не закон. Так что ничего страшного, ничего серьезного. Вот если бы речь зашла о законодательной инициативе думской фракции, или же вместо Грызлова говорил бы, например, глава МИД Лавров, – тогда да, тогда это было бы серьезно.
Но и полагать, что Грызлов говорил, просто чтобы что-то сказать, тоже было бы неверно. Дело в том, что к моменту его выступления – к началу недели – было абсолютно ясно, что переговоры по Косово окончились ничем. К концу недели ожидалась неофициальная презентация доклада посредников, который уже 10 декабря должен быть передан Генсеку ООН. В этих условиях Россия должна была как-то отреагировать, причем, с каждым днем уровень реакции должен был быть более весомым, официальным. И заявление Грызлова стало первым шагом, первым абрисом российской позиции: ни слова о прецеденте.
Затем, в середине недели выступил министр Лавров, который дал понять, что тупик, в который зашли переговоры, – это не конец пути и 10 декабря не должно стать «точкой невозврата». Переговоры необходимо продолжать, покуда не будет достигнуто взаимоприемлемое соглашение. И снова – ни слова о прецеденте.
А тем временем оппоненты России в косовском вопросе «неожиданно» обнаружили, что независимость Косово приведет к возникновению нового очага конфликта – в Боснии, где местные сербы тут же потребуют независимости и присоединения к Сербии. Все вместе выльется в новую балканскую войну, в которую Запад будет вовлечен изначально и против своей воли, не имея возможности сохранять собственное единство, а главное – выработать для своего участия более или менее приличную международно-юридическую формулу. В связи с этим в западной прессе явственно заметны панические нотки (см., например, здесь). Время, по-видимому, играет против Запада. Россия же в этих условиях вполне может себе позволить не спеша «рассматривать вопрос», держа в напряжении и Запад, и Грузию – что немаловажно: а ну как у нынешнего режима не выдержат нервы и он начнет делать глупости, вводить ЧП, устраивать провокации (или поддаваться на них). Или наоборот, вдруг в Тбилиси поймут, что вернуть Абхазию и Южную Осетию можно, согласившись дружить с Россией и отказавшись от намерений вступать в НАТО?..